Хаос - [55]
— Ваше превосходительство! — беспокойно заерзал Боде, пытаясь собраться с духом. — С одной стороны, меня несказанно радует наше взаимопонимание в вопросе ритуальных убийств, но, с другой стороны, я, будучи немцем, не могу принять некоторые ваши взгляды безоговорочно. Как раз у нас в Германии евреи пользуются полным равноправием и…
— Ах, равноправием?! Только при условии, что они откажутся от своей веры и всего еврейского, только тогда! Вы деморализуете тех немногих евреев, что у вас там есть, и вот они уже стыдятся собственной самобытности и стараются встроиться в ваше общество вроде какой-то особой церковной общины. Тут уж хвала моим дорогим русским евреям! Они хоть людишки с характером!
— Ваше превосходительство, могу я сказать откровенно? — Боде более или менее удалось собраться с мыслями.
— Я прошу вас об этом, мой дорогой друг! — сердечность губернатора перехлестывала через край. — Только откровенно, только свободно — как я! У нас ведь дружеская беседа! Я сейчас вам не начальник — просто человек, радующийся возможности доверительно обменяться мыслями с образованным и либеральным собеседником.
— Хорошо. Тогда без обиняков. Я чрезвычайно поражен. И не только тем, что столкнулся здесь с такими воззрениями, которые для меня новы и пока что непонятны, но до сих пор я считал русских по большому счету фанатичными антисемитами…
— Ах, как мало нас знаете, вы, немцы! — губернатор шутливо укоризненно покачал головой.
— Но прежде всего… Мне обрисовали ваше превосходительство как ярого антисемита. И вдруг я слышу, что взгляды, которые я сегодня выразил в своей проповеди, не только не вызывают неудовольствие…
— Неудовольствие? Да что вы! Я впечатлен! Вдохновлен!
— Так вот! Я всем сердцем радуюсь похвале, которую вы воздали моей проповеди, и обещаю впредь служить в том же духе для…
— Минуточку! Не столь поспешно! Угоститесь же папиросой! Что, нет?.. Итак, ваша проповедь. Наши воззрения полностью совпадают, как я уже выразил, но правильно ли обнародовать наши просвещенные взгляды с церковной кафедры, это еще вопрос!
— Разве не в том долг моего служения, чтобы вести к свету паству? Особенно теперь, когда все вокруг говорят о погромах?
— Кто говорит о погромах? Какие погромы? Здесь? В моем городе? Кто наплел вам таких небылиц? — губернатор изобразил безграничное удивление, переходящее в возмущение.
Пастор Боде неуверенно посмотрел на него.
— Все говорят. Повсюду. Даже намекают, что сам господин губернатор…
— Вот видите, сколько коварства в людях! — губернатор казался уязвленным в самое сердце. — Как это печально! Но вы-то теперь меня знаете! Говорю вам, если здесь и дойдет до погрома — избави боже, конечно — но исключать ничего нельзя, — то смута может подняться только с немецкой стороны.
— Значит, до этого никогда не дойдет! — запальчиво воскликнул Боде. — За свою паству я ручаюсь!
— Не говорите столь категорично, дорогой господин пастор. За себя-то трудно ручаться. Но если уж вы такого мнения, к чему тогда ваша проповедь против погромов? Зачем подставляться излишними комментариями? Кто неволит вас занимать какую бы то ни было позицию? Вы противопоставляете себя всеобщему настроению ваших же соплеменников и бежите впереди событий. Пусть все идет своим чередом. В конечном счете, что ни делается, все к лучшему. Время от времени волна погромов прокатывается по России. Да боже ты мой! Чернь ищет выхода своим звериным инстинктам. Мудрый правитель должен о том печься, чтобы страсть к разрушению не нанесла непоправимого ущерба и не уничтожила краеугольные ценности. На кого же должно нацелиться это исступление? На церковь? На государство? На правительство? Дорогой друг, мы ведь беседуем с глазу на глаз? Мы-то с вами знаем прочность этих институтов. Выдержат они мятежный штурм? Да рухнут они! Стоят-то на полом фундаменте! Евреи — совсем другое дело. Они выдержат и огонь, и натиск. Уж тысячи лет каким только гонениям они ни подвергались, какие погибельные силы ни обрушивались на них! А они все выдержали, не сдали на милость врага свою сущность. Так что пусть уж лучше эдакий вандализм отведут от нас евреи. Noblesse oblige![12] Они и это, и еще не такое выдержат, сохранив себя. Да что там говорить, еще и выиграют в душевной стойкости. Вы, в Германии, с вашим хваленым равноправием рушите барьеры, которые сохраняют евреев от полного растворения, от потери себя. Погромы и дискриминационные законы — они, по сути дела, великое благо для евреев. Жизнь племени спасается ценой нескольких жертв погрома. Должен я этому противиться? Имею на это право? Имеете вы право? В угоду отдельным личностям принести в жертву целый народ? Нет, нет и нет, мой друг! Мы должны усмирять наши личные эмоции. Думать о всеобъемлющем! Мы защищаем нас и нашу культуру и при этом, если взять в общем и целом, не наносим евреям ни малейшего вреда.
— Ваше превосходительство изволит шутить? — помолчав, подал голос Боде. — Не могу поверить в серьезность подобной дедукции.
— Воля ваша, хотите верьте, хотите нет, господин пастор. Да уж придется! — с нажимом произнес губернатор.
Он внезапно встал во весь свой исполинский рост и сверху вниз многозначительно посмотрел в глаза пастору, не смевшему подняться со своего стула — так близко нависал над ним губернатор.
В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о славном историческом прошлом венгерского народа — провозглашении Венгерской советской республики в 1919 году. Автор убедительно показывает, как установление пролетарской диктатуры всколыхнуло все слои тогдашнего венгерского общества, а ее притягательные идеи привлекли на сторону революции не только широкие массы рабочих и крестьян, но и представителей интеллигенции. Роман предназначен для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.