Хаос - [54]
— Уму непостижимо! — схватился за голову Боде. — Значит, и ваш замечательный губернатор будет прав, если засадит меня с моими идеями в кутузку, так, да?
В дверях появилась фрау Мария, бледная и встревоженная.
— Там от губернатора! — сдавленно прошептала она. — Полицейский. Тебя немедленно вызывают к нему. О, Йоганнес!
Она с рыданиями бросилась ему на шею. Боде, не веря собственным ушам, растерянно уставился на Штрёссера. Тот тоже выглядел перепуганным.
— Ничего не поделаешь, — пастор мягко высвободился из объятий жены. — Подай мне выходной сюртук. Не съест же он меня! К обеду вернусь. Господин доктор, надеюсь, вы составите компанию моей благоверной, пока меня не будет?
— Я иду с тобой! — заголосила фрау Мария. — Я с тобой!
— Невозможно! В таком взъерошенном виде тебе нельзя показаться на улице! Самое позднее через час я буду дома. Вы можете быть совершенно спокойны, как, впрочем, и я.
На самом деле спокойствия он не чувствовал, хоть не подавал виду. У входной двери топтался полицейский. Когда пастор прошествовал мимо него, он небрежно козырнул, глядя исподлобья. Боде крепче сжал рукоятку зонта и направился через улицу, с каждым шагом в нем крепло чувство собственного достоинства. Возможно, он призван донести до власть имущих светоч правды и разума.
На опушке губернаторского сада мелькнул пестрый костюм няни его дочери. Он отвел взгляд и резко обернулся — полицейский шел в полсотни шагов позади него. Он заспешил к особняку губернатора.
Швейцар, кажется, поджидал его. Не задавая вопросов, он пропустил его в просторный вестибюль, совершенно пустой. В углу перед большой иконой горела лампада. Лакей пересек холл и скрылся за одной из дверей, почти сразу появился снова, проплыл мимо пастора, даже не удостоив его внимания, и вышел наружу.
Боде встал у окна и позволил взгляду блуждать по саду, по дорожкам бульвара и дальше, где виднелся краешек его дома. Как бы он хотел снова оказаться в его уюте!
Ждал он долго и с каждой минутой ожидания все больше нервничал.
Внезапно в вестибюль тяжелым шагом ступили два крепких жандарма с окладистыми бородами. Окинув Боде мрачным взглядом, они остановились у дверей. Через какое-то время из задних комнат вышел полицмейстер Куяров, искоса глянул на пастора, едва приметно поклонился и принялся что-то назидать подчиненным. Все трое не спускали с него глаз. Вдруг за дверью коротко и пронзительно позвонили. Куяров бросился внутрь, вскоре вышел, остановился, придерживая дверь, и махнул пастору.
Боде взял себя в руки, двинулся навстречу, переступил порог. Дверь за ним с шумом захлопнулась.
Он оказался наедине с представителем власти.
Губернатор стоял за массивным письменным столом. В белом мундире с золотыми пуговицами он выглядел импозантно. Опершись ладонями о столешницу, он буровил вошедшего маленькими глазками из-под кустистых бровей. Немного наклоненная вперед голова сверкала лысиной, раздвоенная борода вздымалась на груди. Боде почтительно поклонился. Губернатор не шелохнулся.
Выдержав паузу, он внезапно сменил окаменелую мину на широкую улыбку и с распростертыми объятьями вышел из-за стола:
— Мой дорогой пастор! Как я рад видеть вас у себя! Садитесь, садитесь, давайте мило поболтаем!
Губернатор не спеша раскурил папиросу.
Выпустив клуб дыма, он небрежно пододвинул портсигар посетителю и вальяжно откинулся на высокую спинку кресла.
Боде сконфуженно поблагодарил.
— Итак, любезный господин пастор, — сердечно начал беседу губернатор, — как я уже сказал, рад видеть вас в моем доме. До сей поры я уклонялся от знакомства с вами. Честно признаться, я неплохо знаю Германию и немцев и не знал, дитя какого духа вы. Сегодня, после вашей проповеди, — дело другое. Я в восхищении встретить на моей земле немца, да еще высокообразованного, с такими либеральными взглядами — нет, правда, восхищен и поражен!
Пастор Боде смутился донельзя. Губернатор передвинул свое кресло к примостившемуся на краешке стула пастору и хлопнул его по колену, лукаво заглядывая ему в глаза.
— Видите, я хорошо осведомлен. Я всегда и во всем хорошо осведомлен. Итак, вы приготовили мне приятный сюрприз, должен вам сказать. Тот, кто вроде меня был свидетелем Коницкого дела в Германии, знает, как широко там распространены глупые суеверия о кровавых небылицах. Я знавал многих ваших, так сказать, образованных, которые свято верят в ритуальные убийства. У нас такие вещи немыслимы. В вас, немцах, слишком глубоко укоренился антисемитизм. Вы же варвары!
Он снова хлопнул Боде по колену, излучая такую покровительственную любезность, что обижаться на него было невозможно.
— Ваше превосходительство, — промямлил окончательно запутавшийся пастор. — Наша немецкая культура…
— Ах, идите вы с вашей немецкой культурой! — на этот раз ради разнообразия губернатор шлепнул его по плечу. — Мы же с глазу на глаз! Беседуем по-дружески. Ваша, с позволения сказать, культура — не что иное, как одно лишь высоколобое начетничество! Вы, немцы, не обладаете ничем, кроме того, чему обучились. У вас есть разная техника, производство, организация и черт-те что еще. Каждый извозчик у вас читает газету и лезет в политику. У нас такого, слава Богу, нет! Но! У нас есть культура, как, кстати, и у евреев. Ну, у них кроме того есть еще знания и образование — хреновина, которая у русских не распространена. К счастью! Что может выйти из всеобщего образования? Только недовольство да растущие потребности. Счастливее от этого еще ни один народ не сделался! Поэтому в России должно оставаться все как есть. Поэтому евреи здесь — угроза, и допустимо им противодействовать. Но ненавидеть евреев — не значит презирать евреев. Такого среди русских не водится. Ваш Бисмарк изобрел антисемитизм, ваш Штекер основал антисемитское движение в Берлине! Ваши замечательные теории время от времени переводятся в весьма осязаемые действия, после того как из Германии антисемитизм начали импортировать. Но образованных русских, впавших в маразм вроде веры в ритуальные убийства, вы не найдете. Ни одного! Даю вам слово!
В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о славном историческом прошлом венгерского народа — провозглашении Венгерской советской республики в 1919 году. Автор убедительно показывает, как установление пролетарской диктатуры всколыхнуло все слои тогдашнего венгерского общества, а ее притягательные идеи привлекли на сторону революции не только широкие массы рабочих и крестьян, но и представителей интеллигенции. Роман предназначен для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.