Хаос - [45]
Йозеф стоял за спиной Эльзы, положив руки на спинку ее стула, на его оживленном лице победоносно сверкал взгляд, направленный на барона. Он определенно гордился Эльзой и был уверен в успехе своего дела.
И действительно, всем было ясно, что почтенный господин совершенно очарован юной особой и просто оживал на глазах.
Все шло по задуманному.
— Вы только посмотрите на Эльзу! — вполголоса комментировала Хедвиг. — Как невинно она опускает глазки! Нет, девочки, нам еще у нее поучиться!
Поручик шепнул что-то на ушко Эрике Герзон, отчего она едва подавила смешок и сжала его руку, которую он как бы невзначай положил ей на плечо, так, что тот тоже еле сдержал легкий вскрик.
— Ребята, не портите представление! — игриво нахмурилась Хедвиг. — Перестаньте тискаться! Мы же не хотим нанести ущерб репутации невинности нашей невесты!
На что поручик принялся щекотать ее шейку у корней волос. Она откинула голову и изловчилась тайком пихнуть гусара кулаком в живот, сохраняя при этом пристойное выражение лица.
Вошел господин председатель ландгерихта с двумя господами, которых он подхватил по дороге. Прибывший глава семейства и почетный гость раскланялись с подобающей торжественностью. Ленсен извинился за опоздание, объясняя задержку служебной необходимостью, и разговор потек вокруг берлинского судоустройства — тема, в которой барон слабо ориентировался, а председатель мог блеснуть знанием своего дела.
Барон Ансельм воспользовался первой же возможностью снова вовлечь в беседу Эльзу, посидел еще некоторое время, общаясь предпочтительно с ней, и наконец поднялся. Все общество немедленно оказалось на ногах, даже в эркере повисла тишина. Все, затаив дыхание, в смутном ожидании устремили взоры на сановитого господина, который степенно вышел на середину комнаты.
— На сегодня я должен откланяться, — чинно возвестил он и взял обе руки Эльзы в свои. — Но полагаю, мы теперь будем видеться часто, очень часто и, надеюсь, сблизимся. — Последнюю фразу он произнес многозначительно и с некоторой теплотой в голосе. — Я искренне благодарен моему внучатому племяннику, что он познакомил меня с вами. Как человек пожилой, я могу без утайки выразить, как вы мне понравились, фрейлейн. Ваши близкие определенно гордятся вами. И, господин председатель! — барон выпустил руки Эльзы и повернулся к Ленсену, — я буду вполне счастлив, если обе наши семьи сойдутся на общих благожелательных чувствах к вашей дочери. Во всяком случае, я был сегодня рад и знакомству с вами, с вашей супругой как частью семейства, в которую…
В этот момент позади барона открылась дверь.
— Это Хайнц! — воскликнула госпожа Ленсен, которая, молитвенно сложив руки, вся излучала восторг от слов, сказанных бароном. И вдруг с придушенным вскриком отпрянула, когда в дверном проеме возле Хайнца показалась экзотическая фигура русского еврея.
Барон Ансельм, прерванный в своей речи на полуслове, медленно повернулся и окинул неприязненным взглядом застывшую парочку.
Хайнц замешкался. Лицо его пылало от возбуждения, взор лихорадочно блуждал по устремленным на него со всех сторон глазам. Он собрался с силами и выступил вперед, увлекая за собой обмякшего Йосла, и слегка дрожащим голосом объявил:
— Дорогая мамочка, разреши тебе представить твоего кузена. Йосл Шленкер, сын дяди Мойши Шленкера из Борычева!
Пасхальные звоны
В этом году пастор Боде почувствовал приближение праздника Песах еще ощутимее, чем раввин Розенбахер, во всяком случае из двух школьных подруг, Марии Лодеман и Хильды Лилиенфельд, лишь пасторша получила представление о том, что такое маца.
— Бога ради, что это там у тебя? — подняла она голос на служанку, которая, присев в углу у плиты, обеими руками набивала рот с хрустом трескающимися пластинами, а ее мощные челюсти тщательно перемалывали их. — Что это? — Цепкие глаза хозяйки в ужасе сновали по полу, выскобленному добела, который теперь выглядел словно занесенный снегом.
— Ма-ца-а, — нерешительно протянула девушка, смутно предчувствуя готовый обрушиться на нее неправедный гнев.
Фрау Мария чуть не задохнулась.
— Вон отсюда со всей этой гадостью! В христианском доме не место таким вещам! Разве ты не знаешь, что на Пасху евреи… — Она опомнилась и прикусила язычок, готовые сорваться с него слова она понесла в кабинет мужа.
Там в это время шли жаркие дебаты между пастором и доктором Штрёссером. Старший преподаватель дымил в уголке дивана, а Боде, стоя на стуле перед книжным шкафом, усердно рылся на верхней полке.
Такая картина вызвала новый прилив ярости у его благоверной.
— Сколько еще раз говорить тебе, Йоганнес! Не вставай на кожаную обивку! Папа никогда так не делал! У нас весь год никто не трогал книг на верхней полке! Ставь то, что тебе нужно, на нижние! Наверху у нас стояли только бесполезные книжки, вроде классиков и все такое. Знаешь, что всегда говорил папа? «Для украшения немецкого дома»! А чего ты там вообще-то ищешь?
— Уже нашел, — пастор слез со стула и с виноватым лицом протер обивку. — Вот, «Бахарахский раввин». А с какой это стати Гейне стоит во втором ряду?
— Я поставила туда во время уборки. Папа вообще не терпел Гейне в доме, а папа всегда был таким снисходительным! Папа всегда говорил: «В христианском доме не место таким вещам! В немецком доме еврею не место!»
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.