Хаос - [44]
Йосл начал рассказ о том, что разыгралось в трактире Борнштейна несколько дней назад, красочно расписал деятельность Клацке, пересказал аргументацию Берла Вайнштейна, и как они с женой возражали, но тщетно.
Хайнц слушал со все нарастающим интересом.
— Вас упрекнуть не в чем! — заключил он. — И то, на что вы отважились сегодня, достойно похвалы. А теперь расскажите подробно, что вас привело в Берлин и чем вы здесь занимались.
Йосл говорил долго, Хайнц засыпал его вопросами, пока не узнал и о посещении молодой четой берлинских раввинов с неутешительным результатом, и в общих чертах о штудировании «Фауста» в далеком Борычеве; пока не выудил все о семье Йосла: о его отце, о брате отца, много лет назад подавшемся за границу, о Шане и ее сестрах, и прочие хроники жизни борычевской общины.
Окончание повествования Хайнц слушал вполуха, предавшись ходу своих мыслей. Его взгляд блуждал по пустынной улице, как вдруг нечто за окном привлекло его внимание. К дому приближался полицейский в сопровождении консьержа Бёме. Хайнц рывком распахнул створку окна и высунулся наружу. Так и есть: те двое вошли в их парадную. Так же расторопно закрыв окно, он подскочил к двери и осторожно приоткрыл ее. На лестничной клетке приближался топот ног, потом в дверь забарабанили.
Горничная открыла, и Хайнц разобрал сиплый шепот консьержа:
— Я только сказать… из полиции привел… подождет здесь, сколько надо…
Пока падкая на сенсацию девушка с горящими глазами выспрашивала подробности, Хайнц бесшумно закрыл дверь и принялся кружить по комнате.
Ситуация была ему предельно ясна, возмущение и гнев поднимались в нем. Вся ярость, накопившаяся за день с момента слушания дела «Пфеффер против Боруха», переполняла его и была готова вылиться наружу.
Он остановился возле ни о чем не подозревающего Йосла и вдруг решительно взял его за руку.
— Идемте!
Йосл растерянно встал, глядя на Хайнца непонимающе и тревожно.
Несколько секунд они так и стояли, рука в руке, глаза в глаза.
Хайнц смотрел в глубокие, чистые глаза юноши, испуганные и вопрошающие, и его охватило щемящее чувство, от которого сжимается сердце, похожее, может быть, на то, которое он испытал в детстве, держа в руках пойманного птенчика.
С твердым намерением он распахнул дверь в соседнюю комнату и шагнул туда, держа Йосла за руку.
За то время, пока Хайнц добирался через Тиргартен из суда до дома, в салоне Ленсенов собралось многочисленное общество.
Эркер оккупировали подружки Эльзы. Эрика Герзон и Хедвиг Блюменфельд приглушенными голосами оживленно беседовали с гусарским поручиком, малого роста, но высокомерного вида, и поджарым юристом, который с достойной сожаления тщетностью изо всех сил старался спрятать свою скованность и робость характера за моноклем, вставленным в глаз. Марта Мертенс, рослая серьезная блондинка, с благонравной непринужденностью молчаливо взирала спокойными внимательными глазами на компанию, устроившуюся на диване напротив. Компания, которую Хедвиг называла «комнатой страха», привлекала к себе внимание и других гостей, обменивающихся по их поводу замечаниями.
А там и впрямь разворачивались интересные события. Йозефу впервые удалось вытащить старейшину семейства, барона Ансельма фон Штюльп-Зандерслебена к Ленсенам, с которыми он имел намерение породниться. Пока на парадной висела табличка «Левизон», об этом и речи быть не могло, да и теперь-то уговорить его стоило немалых усилий. И вот старый породистого вида господин сидит на диване между племянницей баронессой и супругой председателя ландгерихта и с благосклонной улыбкой балагурит с Эльзой, расположившейся перед ним.
Еще на входе барон Ансельм фон Штюльп-Зандерслебен цепким взглядом окинул гостиную, оценивая обстановку и собравшихся гостей, и остановился на Эльзе, свежее и симпатичное лицо которой хоть и окрасилось румянцем, но глаза с неподкупной прямотой и невинностью выдержали пристальный взор, прежде чем скромно потупиться. Позже она так же скромно и спокойно отвечала на его вопросы, безуспешно пытавшиеся «вывести ее на чистую воду». Она давала такие разумные ответы, наполненные куда большей независимостью и самосознанием, чем было позволено простодушной и неискушенной немецкой деве. Но вместе с тем было ясно, что ее закаленный характер и глубокое почитание всего доброго, благородного и прекрасного служили поручительством тому, что мужчина, который приведет ее в свой дом, найдет нравственную опору и надежность всех традиционных жизненных ценностей, как и их достойное развитие.
Все это выходило из ее манеры поддерживать беседу, которая, кстати, вращалась вокруг всевозможных тем: театр и музыка, спорт и путешествия, круг чтения и благотворительность. Но как бы безмятежно ни держалась Эльза, пальцы ее нервно теребили под краями пелеринки подаренный сегодня крест. Смутный инстинкт подсказывал ей прятать драгоценность под пелериной, которую она с таким умыслом и добавила к своему праздничному туалету.
Остальные гости, сидевшие за столом, прекрасно понимали, что присутствуют при своего рода смотринах, поэтому не вмешивались в разговор и участие выражали лишь дежурными улыбками. Все, кроме Леи, которая сидела в своем кресле и изображала нарочитое безразличие, глядя в пустоту.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
К 2134 году человечество получает возможность корректировать события прошлого. Это позволяет избежать войн, насилия и катастроф. Но не всё так просто. В самом закрытом и загадочном городе на Земле, где расположена Святая Машина — девайс, изменяющий реальность, — происходит череда странных событий, нарушающих привычную работу городских служб. Окончательную судьбу города решит дружба человека и ога — существа с нечеловеческой психикой, умудрившегося сбежать из своей резервации.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.