Хадасса - [12]

Шрифт
Интервал

Поначалу отбор чтения был трудной задачей. Впрочем, я пожалела о некоторых покупках, которые были исключены цензурным комитетом. Надо было избегать книг, в которых злые обижают добрых. Уделять больше внимания красивым историям с хорошим концом. А мне — учиться познавать непостижимую грань, отделяющую Восток от Запада. Впрочем, в тот день мне пришлось наспех заменить историю, заставить забыть бедных козлят, поэтому я предложила:

— Либи, не хочешь выбрать другую книгу?

Она послушно вскочила:

— Эта подойдет?

И поднесла мне альбом со множеством картинок, в котором шла речь о свободе и каникулах.

— Да, очень хорошо.

Я взяла книгу, присела на стол, скрестив колени, показала обложку и поинтересовалась:

— Девочки, что означает слово СВОБОДА? Ну, Хадасса.

— Свобода — это статуя, мадам!

Ответ, кажется, всем понравился, а затем он понравился и мне.

— Согласна, существует статуя Свободы, которая находится в Нью-Йорке…

— Я видела ее со своей семьей! — перебила меня Сури из глубины класса.

— Я тоже, я тоже! — вторили другие

— Да, но слово Сво-бо-да?

Поскольку дети не отвечали, я продолжила, сочиняя определение:

— Знаете, свобода — это когда чувствуешь себя свободным, ничего никому не должен, когда делаешь, что тебе нравится, в любое время по собственному выбору.

Блими резко перебила меня:

— Нет! То, что ты говоришь, означает быть избалованным!

Ученицы согласились, отреагировали, и в библиотеке начался оживленный, даже безудержный галдеж, девятнадцать голосов против одного моего, пока я не вмешалась:

— Девочки, давайте сядем, успокоимся, у нас разные представления о том, что такое свобода, это нормально, но я думаю, что все же можно прочитать и понять историю «Свобода Мишу на каникулах». Вы еще хотите послушать об этом? И тут же прозвучало всеобщее «да». Я приступила к чтению книжки, долго показывала красивые картинки, и все прошло хорошо, потому что, в конце концов, свобода — это быть на каникулах и играть в прятки, есть шоколадное пирожное, ходить в бассейн и веселиться со своей кузиной.

После чтения я разрешала им какое-то время самим покопаться в книгах. В первые недели девочки выбирали истории для детсадовского возраста или начального класса. Долго рассматривая и обсуждая обложки, они воображали себе больше того, что было изображено на картинках и сказано в заголовках, которые они прочитывали, тыча в них пальчиком. Прочитывая текст вдвоем или втроем, особенно смелые отваживались даже изменять голоса и изображать шумы, что веселило их до предела. Часто они подходили и спрашивали у меня значение того или иного слова или просили прочитать конец истории, потому что не все понятно, мадам. Казалось, девочки уносятся в воображаемый мир, куда прежде никогда не попадали, в мир других детей, в мир комиксов в шесть часов утра или чтений у ночного столика под присмотром матерей, присаживавшихся на кровать перед наступлением ночи. Иногда же: «Мадам, так не бывает, животные не разговаривают!» — и какая-то ученица отвечает вместо меня: «Это придумано, в книгах все бывает!!!» — «Ах да, и вправду, но почему маленький мальчик спит с собакой в своей кровати? Мы не можем так поступать!!! Мы ненавидим собак, потому что они кусают евреев!» Затем понемногу они осмелились брать книги второго и третьего цикла. Указания были строгими, учительницам-христианкам, нанятым правительством, запрещалось говорить в классе о любви, деторождении, средствах массовой информации, новостях дня, телевизионных программах, религиозных верованиях, обсуждать фильмы и исполнителей песен, упоминать о насилии или трагедиях, о смерти и любых исторических или научных событиях, случившихся более шести тысяч лет назад. Однако никто не запрещал приобщать детей к миру книг. Я советовала моим ученицам читать, чтобы научиться чувствовать, читать, чтобы обрести свободу, читать, чтобы полюбить чтение.

Мне нравилось обходить столы, задерживаться около той или иной ученицы, задавшей мне вопрос. Однажды Ити, углубившаяся в альбом «Мартин в Лондоне», рассказала мне, выгнув бровь, что ее бабушке едва исполнилось четыре года, когда немцы сбросили бомбы на Лондон, и что всем пришлось спуститься в подвал, чтобы спастись от огня, а когда бабушка пошла спать, бомба упала прямо около дома, и крыша провалилась. От неожиданности бабушка потеряла голос и не могла говорить целый год. Сидящая рядом с нею Малка подхватила: «Знаешь, а мой дедушка видел вторую войну! (Девочка ухватила прядь черных волос и закрутила ее вокруг указательного пальца.) Во время Первой мировой войны он прятался в лесу. А во время Второй злые люди забрали его жену, шестерых детей и родителей, и он остался совсем один. Он работал в гетто, в Биркенау. Ты знаешь, что такое Биркенау? Там хотели убить его, но он трижды убегал, потому что бегал быстро, так же, как я! (Малка гордо улыбнулась.) Моя мама говорит, что только чудо помогло ему остаться в живых».

— А твой дедушка еще жив? — спросила я у ребенка с иссиня-черными волосами.

— Да-да. Когда война закончилась, он переехал сюда и построил много домов. Очень больших домов. Я очень люблю моего дедушку. А ты тоже любишь своего?


Рекомендуем почитать
Пролетариат

Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.


Всё сложно

Роман Юлии Краковской поднимает самые актуальные темы сегодняшней общественной дискуссии – темы абьюза и манипуляции. Оказавшись в чужой стране, с новой семьей и на новой работе, героиня книги, кажется, может рассчитывать на поддержку самых близких людей – любимого мужа и лучшей подруги. Но именно эти люди начинают искать у нее слабые места… Содержит нецензурную брань.


Дом

Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Дети Бронштейна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третья мировая Баси Соломоновны

В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.


Русский роман

Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).


Свежо предание

Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.