Гвардейцы стояли насмерть - [32]

Шрифт
Интервал

- Эх, не туда окно выходит, - сокрушался Павлов. - Этих бы добили Глущенко и Александров.

- Как мы их здесь не постреляли? - удивлялся Черноголов.

- Видно, в той комнате были, - сказал Павлов. Они вошли в другую комнату, как будто в спальню.

У стены отсвечивала никелем широкая кровать, а напротив нее - разбитое зеркало шифоньера. Рама окна была выбита наружу, на подоконнике алели свежие капли крови.

- Кого-то все-таки и здесь зацепили! - воскликнул Черноголов. - То-то один все приседал, когда драпал.

Павлов и Черноголов вышли на лестничную клетку.

- Что ж нас на подмогу не позвали? - с завистью в голосе проговорил Глущенко.

- Сами управились, - ответил Павлов. - А ты, дядя Вася, не горюй, может, еще с кем в доме встретимся.

Проверив квартиру за квартирой, этаж за этажом, они ничего больше подозрительного не обнаружили в доме. Только в подвале третьего подъезда укрылись обеспокоенные ночной стрельбой некоторые его жильцы.

- Неужели вы нас опять одних оставите? - с тревогой в голосе обратилась к бойцам пожилая женщина.

Павлов молча посмотрел на людей. Их было человек тридцать: старики, женщины, подростки, дети. В углу с деревянного топчана на него взглянула миловидная женщина с бледным, истомленным лицом. Прикрыв какой-то тряпицей расстегнутую блузку, она кормила ребенка.

Ну, как уйдешь отсюда? Долго ли какому-нибудь пьяному или одичалому от крови фашистскому головорезу ради забавы швырнуть сюда гранату?

Позже Павлов рассказывал, что именно тогда, находясь в этом подвале, он по-настоящему понял, что он не просто боец Красной Армии, а воин-освободитель и что он вместе с бойцами не только изгнал гитлеровцев из дома - частицы советской территории, но и избавил от фашистского рабства десятки советских людей. Пусть в огромных масштабах войны этот подвиг только капля в море, но ведь и солдат-то всего ничего - только четверо. А не из таких ли вот отдельных небольших подвигов закладывается фундамент всеобщей, всенародной победы?

Решение, что делать дальше, оставаться в этом доме или нет, у Павлова еще не созрело, пока еще ничего определенного он не мог ответить этим людям, смотревшим на них с надеждой.

Чтобы заполнить чем-то тягостную паузу, Павлов спросил, обращаясь к старику:

- Кроме четырех секций и подвалов, что еще есть у вас в доме?

- А в котельной были?

- Нет.

- Загляните туда, на всякий случай.

Вторую и третью секции разделяла котельная.

Когда Павлов распахнул дверь в кромешную тьму, пахнущую железом и подвальной сыростью, ему показалось, что в котельной кто-то есть.

- Эй, кто здесь? - крикнул он в гулкую пустоту, отжимая на рукоятке затвора предохранитель. - Отзовись, не то стрелять буду!

- Не надо, сынок, - послышался из темноты встревоженный хрипловатый старушечий голос. - Это мы тут, бабка с внучкой.

- Обождите здесь, у порога, - сказал Павлов бойцам, а сам, осторожно ощупывая ногой каменные ступеньки, стал спускаться куда-то вниз.

Когда лестница кончилась, он достал из кармана зажигалку, но кремень, видимо, источился и искры он не высек.

- Бабушка, я боюсь... - послышался рядом, почти с полу, плачущий детский голос.

- Не бойся, милая моя, это наш солдатик, русский, он не тронет! успокаивала внучку старушка.

- Бабушка, боюсь, бабушка, боюсь... - словно в забытьи, продолжала твердить девочка.

- Напугана она, сынок, - поясняла в темноте старушка, - один фриц проклятый из ружья этого, нового, что, как горохом сыплет, сюда стрелял. Да бог нас помиловал.

Павлову стало не по себе.

- А осветиться-то нечем у вас? - спросил он.

- Оставались две спички и огарок свечи, да куда-то запропали, сейчас поищу, - ответила старушка.

Судя по шороху, она пыталась приподняться, но девочка снова закричала:

- Бабушка, миленькая, не уходи! Бабушка, не уходи!..

Темнота, пережитые опасности, присутствие "человека с ружьем", видимо, болезненно подействовали на ребенка. Павлов понял, что девочку немедленно надо успокоить.

- Глупышка, ты не бойся меня, я - свой, советский, - говорил он, опускаясь на корточки и протягивая в темноту руку, чтобы погладить ребенка по голове.

- Да, да, это хороший дядя, красноармеец, такой, как твой папа, поддакивала старушка.

Павлов нащупал сначала морщинистую кисть, а под ней тонкую детскую ручонку.

- Вот потрогай, - сказал он, поднося руку девочки к своей голове, - у меня звездочка, я не фашист, а красноармеец.

Он почувствовал, как ребячьи пальчики перебирали переднюю часть его пилотки и, нащупав звездочку, замерли на ней.

- Ну, как?

- Верно, звездочка! - в голосе девочки послышались и радость, и еще не прошедший испуг.

Павлов похлопал по карманам и достал завернутый в тряпицу кусок сахару, полученный еще утром от старшины.

- Вот тебе гостинец, - проговорил он, с трудом поймав в темноте руку девочки. - Рад бы дать еще, да нету больше.

Потом он поднялся и ощупью стал пробираться наверх, к своим бойцам.

- Слышали?

- Так точно, товарищ сержант! - ответил за всех Глущенко. - Я считаю, что нам нельзя отсюда уходить...

- А я, дядя Вася, и не собираюсь. Будем здесь держать оборону.

И чтобы утвердиться в своем решении, Павлов обратился к Александрову и Черноголову:


Еще от автора Александр Ильич Родимцев
Добровольцы-интернационалисты

Уроженец Урала гвардии генерал-полковник дважды Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев широко известен как участник национально-освободительной войны в Испании, а впоследствии как командир 13-й гвардейской дивизии, покрывшей себя неувядаемой славой во время обороны Сталинграда, затем командир гвардейского корпуса, с большим героизмом громившего немецко-фашистских захватчиков при освобождении Украины, Польши, Чехословакии.В этой книге А. И. Родимцев рассказывает, с какой доблестью и отвагой выполнили свой интернациональный долг советские добровольцы, сражавшиеся в 1936—1938 годах против фашистов за свободу трудового испанского народа.


Под небом Испании

В 1936–37 гг. Родимцев в качестве советского добровольца воевал в Испании. Он был военным советником при Листере – в самых боеспособных частях правительственных войск. В Испании он заслужил звание Героя Советского Союза и был награжден двумя орденами Красного Знамени.


Машенька из Мышеловки

В документальной повести «Машенька из Мышеловки» Александр Родимцев рассказал о подвиге санинструктора из его дивизии Марии Боровиченко, совершенном на белгородской земле, за который отважная комсомолка была посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.


Твои, Отечество, сыны

В книге дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Александра Ильича Родимцева отражены события, разыгравшиеся на Юго-Западном фронте в течение 11 первых, наиболее тяжелых для нашей армии и народа, месяцев Великой Отечественной войны, когда под натиском превосходящих сил противника наши войска с ожесточенными боями отходили в глубь страны, нанося немецко-фашистским захватчикам огромные, невосполнимые потери и одновременно готовя резервы для ответных сокрушительных ударов.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).