Гвардейцы стояли насмерть - [31]

Шрифт
Интервал

Солдатские сборы недолги: бойцы проверили, все ли диски набиты патронами, рассовали по карманам запасные гранаты-"феньки", пощупали, на месте ли кисеты с табаком.

Когда все трое были готовы, Павлов коротко объяснил им задачу, скомандовал: "На ремень!" - и направился к выходу.

Путь от мельницы до одинокого дома на площади, пролегавший через двор, развалины склада и Пензенскую улицу, несмотря на лунную ночь, переползли благополучно. Правда, иногда к землице-матушке приходилось прижиматься вплотную, "всеми суставами": над головой то и дело посвистывали пули.

Вот и первый подъезд дома. Но что ждет их там, в этом мрачном, будто вымершем здании? Не брызнет ли в лицо из какого-нибудь темного угла струя огня и свинца?

Павлов оставил Глущенко и Александрова в подъезде, а сам с Черноголовым обследовал одну квартиру, потом другую, третью... Никого. Комнаты с разбросанной домашней утварью пусты. Под сапогами хрустят осколки битого стекла и посуды. В углах слышны какие-то подозрительные шорохи. То ли в бесстекольные рамы проскакивает с Волги сквознячок и шуршит в занавесках, в оборванных обоях, то ли притаился враг?

Нет ли кого-либо в подвале?

Ступеньки ведут вниз. Вдруг показалась узкая-узкая светящаяся щель от неплотно прикрытой двери. Может, сразу распахнуть ногой и бросить гранату? Но что это? Слышится детский плач, приглушенный женский говор.

Павлов заглянул в щель: на столе еле мерцающая лампадка, а вокруг нее женщины и дети.

Павлов толкнул дверь и вошел. Черноголов сзади замер с автоматом наизготовку: мало ли что может случится.

- Здравствуйте, граждане!

Женщины встрепенулись, встали. Бледные, испуганные, не рассмотрев вошедших, тут же радостно воскликнули:

- Слава богу, свои! А мы думали опять пришли ироды окаянные.

Из дальнего угла послышался обрадованный знакомый бас:

- Сержант Павлов? Как ты сюда попал?

На свет шагнул санинструктор Калинин из их роты.

- Я в разведке, а вот как ты очутился здесь? - вопросительно взглянул Павлов на санинструктора.

- Я не один. Со мной двое раненых, - ответил тот. - Сначала я одного притащил сюда и, пока ходил за другим, в дом ворвались гитлеровцы. Но нас в темноте за своих приняли... Раз заглянули сюда, но спасибо вот им, - он указал на женщин, - они укрыли нас. Вот и отсиживаемся. Один я давно бы вернулся, но как раненых бросишь.

- А где фрицы? - спросил сержант.

- Похоже, что в соседней секции. За стеной нет-нет да постреливают.

- Оставайся пока тут, - вполголоса сказал Павлов Калинину и вышел из подвала.

Трудно было сказать, почему вместо восточной торцовой секции немцы заняли вторую, серединную: если они и могли стрелять отсюда, то скорее всего по своим, так как дом клином вдавался в их оборону.

- Они того, что ли? - проговорил Павлов, покрутив у виска указательным пальцем.

- А может, их нет в доме? - предположил Черноголов.

- Не думаю, - возразил ему Глущенко. - Дом выгодный.

Бывалый воин был прав: дом с тактической точки зрения был очень удачно расположен: занятый гитлеровцами, выравнивал их линию обороны, если бы был отбит нами, то вклинивался бы в глубину обороны противника. Казалось странным, что фашисты сразу этого не оценили.

- Пошли, осмотрим вторую секцию, - распорядился Павлов.

На улице во всю светила луна, и бойцы по одному перебежали ко второму подъезду. Как и в первый раз, Павлов оставил Глущенко и Александрова охранять вход в подъезд, а сам с Черноголовым направился к правой квартире, примыкавшей к первой секции первого этажа.

Дверь открылась бесшумно. Войдя в темную переднюю, Павлов и Черноголов уловили за стенками приглушенные голоса. Затаив дыхание, прислушались. Да, это была чужая отрывистая речь. Затем раздался беспечный хохот.

Павлов пошарил руками дверь: она открывалась из передней во внутрь квартиры. Это хорошо.

"Вот и пришла та самая минута, ради которой, может быть, ты и жил на свете, - подумал сержант. - Выбирай: можно вернуться в роту и доложить Наумову, что в доме гитлеровцы и что ты не рискнул с тремя бойцами атаковать их - и никто тебя не осудит, так как задача была бы все равно выполнена. Но можно поступить и по-другому..."

Именно так и поступил Павлов.

- Готов? - прошептал он Черноголову.

- Да.

- Действуем. Сначала я бросаю две гранаты и даю очередь из автомата. Затем - ты, тоже из автомата, только меня впотьмах не зацепи. Понял?

- Понял.

- А сейчас прижмись к стенке, начинаю!

Сильным ударом ноги Павлов настежь распахнул дверь и одну за другой швырнул в комнату две гранаты... Мгновенные вспышки огня, взрывы, стоны. Ворвавшись в комнату, он длинной очередью прострелял ее, от угла до угла. Вслед за ним короткими очередями начал бить из автомата Черноголов...

Когда все стихло, они увидели через окно залитую лунным светом площадь. На фоне этого света тускло поблескивал пулемет, установленный на сошках, на столе, у окна, по сторонам свисали патронные ленты. Пол был завален бумагами, книгами, осколками битой посуды, гильзами. Посреди комнаты распластался крупный фашист. Два других лежали у стола.

Павлов и Черноголов бросились к окну. По площади в сторону Кутаисской улицы бежали темные фигуры. Очередь, вторая... Еще двое упали, остальные скрылись в развалинах дома на той стороне площади.


Еще от автора Александр Ильич Родимцев
Добровольцы-интернационалисты

Уроженец Урала гвардии генерал-полковник дважды Герой Советского Союза Александр Ильич Родимцев широко известен как участник национально-освободительной войны в Испании, а впоследствии как командир 13-й гвардейской дивизии, покрывшей себя неувядаемой славой во время обороны Сталинграда, затем командир гвардейского корпуса, с большим героизмом громившего немецко-фашистских захватчиков при освобождении Украины, Польши, Чехословакии.В этой книге А. И. Родимцев рассказывает, с какой доблестью и отвагой выполнили свой интернациональный долг советские добровольцы, сражавшиеся в 1936—1938 годах против фашистов за свободу трудового испанского народа.


Под небом Испании

В 1936–37 гг. Родимцев в качестве советского добровольца воевал в Испании. Он был военным советником при Листере – в самых боеспособных частях правительственных войск. В Испании он заслужил звание Героя Советского Союза и был награжден двумя орденами Красного Знамени.


Машенька из Мышеловки

В документальной повести «Машенька из Мышеловки» Александр Родимцев рассказал о подвиге санинструктора из его дивизии Марии Боровиченко, совершенном на белгородской земле, за который отважная комсомолка была посмертно удостоена звания Героя Советского Союза.


Твои, Отечество, сыны

В книге дважды Героя Советского Союза генерал-полковника Александра Ильича Родимцева отражены события, разыгравшиеся на Юго-Западном фронте в течение 11 первых, наиболее тяжелых для нашей армии и народа, месяцев Великой Отечественной войны, когда под натиском превосходящих сил противника наши войска с ожесточенными боями отходили в глубь страны, нанося немецко-фашистским захватчикам огромные, невосполнимые потери и одновременно готовя резервы для ответных сокрушительных ударов.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).