Гувернантка поневоле, или Зелье Судьбы - [82]

Граф задумался. И твердо ответил — да, ребенка любимой женщины он постарался бы принять всем сердцем. Например, если бы у его гувернантки был сын, он стал бы учить его… Тут граф в изумлении остановился. Он что, всерьез размышляет, чему учить сына Анны? С другой стороны, она же воспитывает его детей, можно делать это вместе, так будет даже удобнее.

Он еще и так и этак повертел мысль о совместном воспитании детей и понял, что она ему определенно нравится. Когда мысль трансформировалась из совместного воспитания в совместных детей, граф решил, что это еще лучше. А уж когда все плавно перетекло в обдумывание процесса создания этих самых совместных детей, граф не выдержал и решил пройтись.

— Лорд Саккирел, вы снова в столице! — стоило выйти в дворцовый сад, как на его пути оказалась группа молодых и не очень леди, прогуливающихся в ожидании беззаботной жертвы. — Где вы были, лорд Саккирел? Ах, в этом сезоне в театре обещают новую постановку, нечто невероятно скандальное! Что вы об этом думаете, граф? Вы уже решили с кем пойдете на премьеру?

Леди окружили графа и задавали вопросы все разом и поодиночке, норовя подхватить его под руку и ненароком продемонстрировать самые выгодные ракурсы собственных персон.

— Простите, леди, что-то у меня заныли зубы! — граф не придумал лучшего оправдания, чтобы сбежать, к тому же это было истинной правдой — от чванливых и прилипчивых придворных дам сводило челюсти.

То ли дело, его Ани. Она совсем не такая. Она непосредственная, искренняя, настоящая. А, кстати, где она? Наверняка с детьми. Точно, Несси же звала его к ним в покои! Надо узнать, чего хотела дочь.

И Даниель широкими быстрыми шагами направился к детям.

* * *

— Ани, почему ты хочешь уйти от нас? — Несси и Анна сидели за столом спиной к двери и что-то увлеченно рисовали с помощью ниток.

— Понимаешь, Несси, так будет правильно. Так получилось, что меня забрали из моего мира, никому не сказав. А там тоже остались дорогие мне люди, которые волнуются и переживают. — Анна накрыла что-то на столе листом бумаги и прижала ладонью. — Тяни, — сказала она девочке.

Та одним движением вытянула нить из сложенных листов бумаги и развернула рисунок.

— Ой, цветочки! — восхитилась она. Но не отступила. — Это из-за нас, да? Из-за жужеликов, и итики, и того клея…

— Нет, Несси, конечно, нет. Хотя клей — да, нехорошо получилось! — Анна вспомнила, как граф обнимал ее, пока она была в одном шелковом халате, и краска залила ее лицо. — Не делайте так больше никогда, пожалуйста. Обещаете?

— Даже если кто-то желает нам зла?

— Несси, взрослые, как правило, не желают зла детям, просто они думают, что так приносят пользу.

— Исса Снайк договаривалась с Алессией отправить нас из дома, — вступил в разговор Тео, который все это время сосредоточенно мастерил в углу.

— А мать близнецов хотела съесть меня! — добавила Ванесса.

— Солнышко, ты была еще мала, и тебе могло показаться. Люди не могут превращаться в змей, такое бывает только в сказках!

Граф Даниель, который стоял у приоткрытой двери и откровенно подслушивал, напрягся — что значит, превращалась в змею, когда, почему он не в курсе?

— Но, если вам что-то угрожает, не надо ничего делать самим, надо обо всем рассказать взрослым — вашему папе или Джону с Ниртом. Они обязательно смогут вам помочь, — втолковывала гувернантка, добавляя штрихи к рисунку кисточкой.

— Но они нас никогда не слушают! У них всегда какие-то важные дела! Учителя знают об успехах Тео больше, чем папа! А я? Никто не спрашивает меня, что мне нравится, что интересно — мне каждый год дарят новое платье. Я ненавижу платья! То есть раньше я их не любила. — Ванесса расправила оборки на своем элегантном платьице и чинно села, как подобает приличной леди.

Анна обняла девочку.

— Конечно же, папа все про тебя знает, и очень вас любит, просто мужчины не всегда умеют это показывать.

— А ты? Ты нас любишь?

— Конечно, солнышко! Как можно вас не любить? Вы очень милые и очаровательные дети.

— А если я не буду очаровательной? Ты не будешь меня любить?

Анна задумалась и ответила прежде всего самой себе.

— Буду, Ванесса, конечно буду. Любят ни за что-то, любят просто так. Смотрите, какая красота у нас получилась, — Анна подняла картинку, чтобы показать ее детям.

— Действительно, очень красиво, — в дверях появился граф Даниель. — А что это?

— Папа! — Ванесса обрадованно подскочила на стуле. — Это называется ниткописание. Мы это ниточками нарисовали, вот!

И Ванесса принялась показывать отцу возможности ниткографии. Анна отошла к Тео, чтобы не мешать им, но и граф, и Ванесса все время оборачивались на нее.

— А пойдемте гулять! — предложила Анна, видя, что у Тео что-то не получается, и он раздосадовано перекладывает свои заготовки. — Говорят, на свежем воздухе думается лучше.

Они гуляли по саду и разговаривали. Тео расспрашивал отца о свойствах артефактов и магических плетениях, иногда замолкал и сопоставлял что-то в уме. Граф заинтересовано смотрел на сына, но не спрашивал, что тот задумал. Анне хотелось разузнать про драконов, но она просто шла рядом, опираясь на руку графа, и ей было хорошо и спокойно, так, как будто у них привычная прогулка в воскресный день семьей в парке. Ванесса резвилась и носилась туда-сюда, пока граф не подхватил ее на руки и не сказал: