Гувернантка поневоле, или Зелье Судьбы - [68]

— Упадет к нему в объятья?

— Ну… да.

— А с каких пор для графа Саккирела это стало поводом для женитьбы?

— Думаешь? — Джон растерялся. Он же все так здорово придумал, а этого не предусмотрел.

— Ты плохо его знаешь, Джон, — невесело заключил Нирт.

— Но они так мило все время шептались пока ехали, и он ее к себе посадил, я думал…

— Она же не умеет ездить на шамарусах, на Земле их нет. А вот все остальное — повод задуматься, что затевает наш дорогой братик. Едем, Джон!

— Ну, хоть поужинаем?

— Безусловно.

После ужина их задержал управляющий с вопросами. Но от задержки была и польза — по ходу беседы братья выяснили, что и здесь бывают пропавшие. И тогда их ищут с помощью животных по запаху. Братья заинтересовались, и благодарный мужчина дал им собой крота-нюхача. «Теперь-то мы быстро всех найдем», — думали братья.

* * *

Анне снилось, что она едет по волшебному лесу на огромной розовой пантере. Пантера была мягкая, теплая, она укачивала девушку, как мамины руки в детстве, и Анну охватила щемящая нежность, хотелось вдохнуть пряный лесной запах и замереть так. И еще хотелось обнять кого-то близкого и родного, потому что так правильно, потому что она большая и сильная и должна защищать слабого. «Ванесса, Несси» — пробормотала она во сне, и девочка чудом оказалась рядом, Анна обняла ее, и сразу стало спокойнее. Они ехали дальше на чудесной розовой пантере, и теперь Анна думала о том, что вообще-то они обе маленькие и слабые и их вдвоем должен защищать кто-то большой и сильный. На роль защитника подошел господин граф. Ну и что, что он дурак, зато у него на ручках хорошо так, уютно… Да, вот пусть он и защищает! И Анна безмятежно уснула, тревожные мысли временно отступили.

* * *

Иридана, знахарка:

Красотка нашла девочку. Та чуть-чуть не добралась до избушки, кроха выбилась из сил и упала без чувств. Принесли ее, уложили, стали переодевать, чтобы согреть. Тут малышка очнулась и сообщила, что помощь нужна ее гувернантке, оставленной в лесу. Пока искали гувернантку, совсем стемнело. И занесло же их в такое гиблое место — магия не работает, людей нет, что там делать? Ладно, диких зверей нет — спасибо мантикоре — а то до утра не дожили бы. У женщины и так шансы невелики — трещина в черепе, кровоизлияние, отек начался… Как она на ногах еще держалась? А все туда же — «пропала девочка, надо искать». Помогли, конечно. Принесли ее с Красоткой, подлечили, переодели, спать уложили. Вон, и ребенок, и мантикора возле нее трутся, не отходят. Ладно уж, пусть отдыхают. Что могла, я сделала. Завтра разберемся.

* * *

Наутро Анне стало хуже. Начался жар, девушка металась в бреду, кого-то звала, у кого-то просила прощения, в сознание не приходила.

Ее подопечная упрямо сидела рядом, сжав кулачки, только слезы текли из глаз. Она не жаловалась, ни причитала, как другой ребенок на ее месте, сидела и молча плакала.

— Чего разнюнилась-то, — строго спросила знахарка девочку, — иди-ка посуду помой.

Девочка бросила взгляд на свою гувернантку, но встала и пошла мыть посуду.

— Ох-ох-ох, что с тобой делать-то, — вздохнула знахарка, смешивая травы. — Давай поговорим уж, раз такое дело.

Она плотно закрыла дверь, велела мантикоре охранять девочку, щедро сыпанула травяной смеси в горшок с углями и присела возле стола. Поднялся дым, запахло травами, знахарка склонилась над столом, засыпая.

Анне снова снился сон. Она была дома, в родном поселке.

— Вернулась, девочка моя. Что так скоро? — спрашивает бабушка.

— Так получилось. — Анна пожала плечами.

— Жалеть не будешь? — бабушка смотрит внимательно, кажется, в самую душу заглядывает.

— Буду, наверное. — Врать бабуле Анна не могла.

Бабушка понимает, подходит, обнимает, гладит по голове.

— Бабулечка, прости, пожалуйста, я у тебя такая непутевая.

— Не говори так, девочка моя, ты у меня сокровище! Неужели он не понял?

— Не знаю, ба, да и какая разница — не для меня он, не того полета птица.

Анна на миг отвернулась смахнуть слезинку, а на месте бабушки — старая гадалка.

— Что ты тут делаешь, девка, чего удумала? — спрашивает гадалка, прищурившись.

— А вы как тут? — Анна огляделась — они уже не в домике бабушки, а среди белой пустыни — вокруг ничего. — Что это? Я умерла?

— А ты, смотрю, помереть хочешь? — взгляд старухи цепкий, а голос едкий, кислотой в сердце льется.

— Не знаю… Здесь спокойно…

— Ты думаешь, ты одна такая, кого жених бросил? И все, надо и жизнь на этом заканчивать?

— Я так не думаю!

— Вот как? А что ж в скорлупу свою прячешься, да людей сторожишься? Ты дуреха, думаешь, он от тебя ушел, шрамов твоих испугавшись? Да он затрусил, что ты его, как и себя, винить станешь, да до конца дней укором перед глазами стоять будешь.

Анна стояла, насупившись, и молчала, спорить со старухой она не собиралась, хотя и хотелось.

— А хочешь глянуть, что за жизнь у вас с ним была бы? — Старуха вдруг лукаво подмигнула Анне. — Да не боись, смотри давай.

Она описала ладонью круг перед лицом девушки, воздух засеребрился, покрывшись морозным узором. Потом растаял, оставив тонкую каемку, и Анна, словно в зеркале, увидела себя — знакомые черты, привычные шрамы на щеке и шее, но что-то было в образе чужое, незнакомое.