Гуситское революционное движение - [77]

. Отрицая революционные традиции, буржуазия выдвинула культ «государственности», ясно обнаруживая тем самым свое стремление укрепить позиции господствующего класса за счет трудящихся масс. Председатель Совета министров, аграрий Ф. Удржал, в своей речи в Таборе в 1929 году отрекся от революционных идей гуситства, заявив, что главным достоинством таборитов было «не то, что они восставали против панов, а то, что они слушались своих полководцев». Президент Масарик присоединился к такому «пониманию» Табора.

В этот период Коммунистическая партия Чехословакии была не только оплотом и авангардом рабочего класса, но и верным стражем гуситских революционных традиций. Вскоре после основания партии Карел Крейбих написал работу о Таборе, в которой от имени Коммунистической партии Чехословакии выразил свои симпатии к традициям гуситства. Достаточно просмотреть коммунистические газеты и журналы, чтобы убедиться, что борьба «божьих бойцов» стала неотделимой частью классовой борьбы чехословацкого пролетариата. В период тяжелого кризиса, когда путем забастовок и демонстраций пролетариат вел упорную борьбу за хлеб и работу, Йосеф Гакен написал обширную статью, в которой указывал на пример таборитов: «Представители нынешнего реакционного режима отказываются даже от искаженного ими облика гусизма. Они выдвигают новые образцы — ханжу Вацлава, Карла IV, «отца родины», при котором простой народ голодал, пана Иржи из Подебрад, контрреволюционер а, ликвидировавшего гуситскую революцию, а для словаков — какого-то Прибину. Одни господа! Народу навязывают новых буржуазных святых. Нет, паны и эксплуататоры не пример для трудящегося народа! Он должен идти по стопам тех людей, которые восставали против каких бы то ни было эксплуататоров. Табор — наша программа!»[228] Коммунистические публицисты били тревогу, предупреждая против козней капиталистов и международной реакции, которая под знаком свастики готовилась напасть на рабочий класс, напасть на Советский Союз, оплот мирового пролетариата. Ян Шверма писал в 1936 году: «Мы вспоминаем сегодня славные победы Табора. Мы вспоминаем их, чтобы учиться на их примере. Мы черпаем силу, читая эти славные страницы нашей истории, написанные кровью наших предков. Сегодня нам также грозит опасность, сегодня чешский народ также накануне грозных испытаний. Тень креста снова упала на наш народ, на нашу страну — тень свастики, символа международной контрреволюции, призрак гибели, смерти и порабощения стал над страной. Снова на наших глазах создается панский союз, панский союз современности, — союз капиталистов, банкиров, аграрных магнатов. Объединение чешских панов, которые сговариваются с международной контрреволюцией, которые и сегодня готовы предать чешский народ, предать республику и, ради спасения своего имущества, своего господства, своего класса, объединиться под знаком свастики с носителями свастики… Но знамя Табора не может пасть! Мы, чешские трудящиеся, помним о наших предках. Сегодня, накануне роковых испытаний, мы еще усерднее, чем когда бы то ни было, учимся по заветам Табора. Перед лицом опасности грозящих извне сил контрреволюции, сегодня мы высоко поднимаем знамя доблестного Табора. И, вопреки всем врагам, мы гордо провозглашаем: Табор — наша программа! Наша программа — программа чешской бедноты, чешских рабочих и крестьян!»[229] Так от имени всех трудящихся говорил Ян Шверма в период, когда над страной нависла нацистская угроза. Столь высокую оценку дала Коммунистическая партия Чехословакии революционной борьбе таборитов. И в 1938 году, когда мюнхенцы внутри страны и вне ее плели паутину интриг и предательств, чтобы лишить народ Чехословакии свободы и независимости, Курт Конрад, предупреждая народ об опасности, зовя его к борьбе, снова обратился к славным страницам нашей истории.

Развертывая клеветническую кампанию против республики, нацистский центральный орган «Фелькишер беобахтер» злобно клеветал на гуситское революционное движение — нацистов и представителей чешской буржуазии объединяла общая ненависть ко всему прогрессивному и революционному. Нацистские газеты называли гуситов «бандой поджигателей и разбойников», которая пять веков назад «грабила всю Центральную Европу», сравнивая при этом гуситов с коммунистами. Курт Конрад разоблачил нацистскую ложь, показав, что движение, охватившее Чехию пять веков назад, именно потому захватило также и немецкое эксплуатируемое население, бедноту, что оно корнями уходило в самое сердце чешского народа. Из гуситских войск была создана международная армия, которая вела борьбу, носившую характер международной борьбы. «Гуситская революция была одновременно и национально-чешской революцией, и в этой своей национальности она глубоко социальна»[230]. «Руде право», мобилизовавшее весь наш народ на борьбу против фашизма и капитулянтства, не раз обращалось к истории гуситского революционного движения как к примеру мужества, источнику вдохновения. Коммунистическая печать в мрачный период, наступивший после Мюнхена, показала, что жива революционная гуситская традиция. «Она живет в нарождающемся единстве всего нашего народа, объединяющегося под знаменем защиты республики, народа, которого в борьбе с международной реакцией ждут столь же славные победы, как и те, что одерживал старый чешский Табор»