Гуситское революционное движение - [74]
С этим революционным пониманием гуситской традиции в XV веке не имеет ничего общего культ гуситства в официальной утраквистской церкви, старавшейся лишить гуситскую традицию ее революционного содержания. С той же точки зрения, то есть расценивая гуситство только как движение религиозно-реформационное, подходила к гуситской традиции протестантская церковь XVI века. Это была совершенно сознательная попытка извратить революционный смысл гуситской традиции.
Свою связь с гуситским революционным движением признала с самого своего возникновения и община «чешских братьев», куда входили представители крестьянства, проявлявшие таким образом свою тайную ненависть к феодальному порядку. Ян Благослав и Ян Амос Коменский, выдающиеся представители общины, с неизменной симпатией отзываются о выдающихся деятелях гуситского революционного движения, и притом не только о Яне Гусе, но и о самых революционных проповедниках-хилиастах. У Коменского, в его «Истории тяжелых обид, нанесенных чешской церкви»[217], мы в числе мучеников находим имя Мартина Гуски; а Тума Пржелоучский вспоминает о «клокотских мучениках». И то, что при самом своем возникновении община «чешских братьев» под покровом еретических воззрений таила идеи классовой борьбы, свидетельствует рассказ, содержащийся в «Истории» Благослава. Несколько человек, вышедших из общины, послали письмо королю Владиславу Ягеллончику (1471–1516 годы), заявив, будто бы «чешские братья» часто говорят о мести, то есть среди них растет возмущение против властей. Король ответил на это: «Уж не хотят ли они следовать примеру Жижки [буквально «жижковать». — Ред.]; мы обратим на это внимание и не допустим этого»[218], после чего он отдал приказ беспощадно преследовать братьев. На основании этого приказа пан Швамберк сжег в Боре шесть приверженцев общины. Характерно, что король прямо связывает попытку «чешских братьев» развязать войну против феодалов с движением гуситов. «Жижковать» — значило подобно народным революционным борцам с оружием в руках идти на борьбу против угнетателей.
В тот период, когда начиналась новая страница трагической истории Чехии, накануне Белой Горы[219], пример гуситов указывал чешскому народу путь вперед, укреплял его и побуждал к борьбе. Народная песня «Поднимайтесь, чехи, поднимайтесь», относящаяся к началу XVII века, вновь заставляет вспоминать о светлых днях истории Чехии:
Но напрасно песня била тревогу, напрасно кляла иезуитов, появление которых в Чехии знаменовало усиление феодальной реакции. Кормчие чешской политики, паны, думали только о том, как набить карманы, нисколько не заботясь об интересах чешского народа, который они презирали. Они могли привести Чехию только к Белой Горе. Победители при Белой Горе во главе с Фердинандом II начали поход против чешского народа, против всего, что только напоминало о революционном движении. Они боялись этого движения, которое могло бы подорвать установленный в Чехии режим угнетения (усиленный теми конфискациями имений чешского дворянства, которые осуществили завоеватели). Иезуиты — это орудие габсбургской реакции — взяли на себя задачу уничтожить в чешском народе всякое воспоминание о гуситском революционном движении. Уже в 1623 году было дано распоряжение разрушить каменное надгробие над могилой Яна Жижки в Чаславе. Иезуиты слагали насмешливые песни о гуситах и главным образом об их вожде.
Костры, на которых сжигали чешские книги (во время сожжения и пелись песни, подобные приведенной выше), свидетельствуют о неистребимом страхе реакции перед революционными традициями народа. Феодалы понимали, что пока в народе живы гуситские революционные традиции, его нельзя поработить. Вот почему они яростно уничтожали все, что только напоминало о гуситах. Они сжигали гуситскую литературу, изображали Яна Гуса и Яна Жижку как злодеев и извергов. Но чешский трудовой народ не дал погибнуть гуситским революционным традициям. В течение XVI–XVIII веков крестьяне, следуя примеру гуситов, неоднократно с оружием в руках выступали против эксплуататоров. Уже в 1627 году, в период мощного крестьянского восстания в Коуржимском и Чаславском краях, священник Матоуш Улицкий призывал народ проснуться и идти в бой с панами «по-жижковски» — по примеру героев-гуситов. В середине XVIII века в народе было распространено произведение, называвшееся «Сельская беседа после окончания семилетней войны», где речь шла о гуситских революционных традициях, хотя гуситы в ней прямо и не назывались.
