Гуситское революционное движение - [55]
События в Бамберге позволяют нам ответить на вопрос, почему гуситы брали один укрепленный город за другим, почему столь безмерный ужас охватил бюргерство Германии. Суть дела была в том, что бюргеры опасались одновременно двух врагов: революционных гуситских войск на поле боя и гневной толпы бедняков на улицах своего города. Поэтому даже столь отдаленные от Чехии города, как, например, Франкфурт-на-Майне, ассигновали большие суммы на углубление рвов, укрепление стен, на «поддержание — порядка» в городе. А между тем войска гуситов, подобно гигантской лавине, неуклонно приближались к Нюрнбергу. «И чехи свободно продвигались по этим странам, разделившись на пять армий, и чинили великий ущерб; и повсюду люди говорят, что сожгли они во время этого похода около 70 укрепленных мест, а число [сожженных] крепостей и деревень неизвестно; жители всех этих немецких земель не смели выступить в поле против чехов»[170].
Богатыми купцами Нюрнберга овладела паника. Бургграф Нюрнбергский, наместник короля Сигизмунда в Германии Фридрих Гогенцоллерн, отправил навстречу гуситам послов, предлагая им золото. Гетманы походных войск получили несколько тысяч золотых с одним условием, чтобы они пощадили Нюрнберг — крупнейший немецкий торговый центр (курфюрст Бранденбургский Фридрих заплатил 14 тысяч золотых, герцог Баварский— 10 тысяч золотых и Нюрнберг — И тысяч золотых). Однако Прокоп Великий, получив столь громадные суммы, отнюдь не намерен был этим удовлетвориться. Свое победоносное продвижение, которое повергло в ужас немецких феодалов, он использовал, чтобы снова добиться публичной дискуссии. Он заключил с Фридрихом Гогенцоллерном так называемое «Бегеймштейнское соглашение», в силу которого Фридрих Гогенцоллерн обязался предоставить многочисленной чешской делегации возможность посетить Нюрнберг и выступить перед собравшимся народом в защиту четырех статей. После многолетней борьбы перед гуситами снимались, наконец, феодальные барьеры, они получали возможность свободно изложить свое справедливое учение. Значение победы, одержанной гуситами, огромно; оно не умаляется даже тем, что, несмотря на обещания и обязательства Фридриха Нюрнбергского, диспут не состоялся — папе и королю Сигизмунду удалось уговорить Фридриха нарушить его обещания (или, что всего вероятнее, сам Фридрих воспользовался уходом гуситских войск, чтобы нарушить данное им слово).
После заключения «Бегеймштейнского соглашения» большой «прекрасный поход» закончился. Войска, участвовавшие в нем, со славой вернулись в Чехию. Старый летописец с гордостью писал об этом походе: «Таких прекрасных походов до Мейссена чехи никогда еще не делали, и никто ничего подобного никогда не слышал, и нигде в хрониках этого не записано»[171]. Действительно, успехи гуситов были велики. После разгрома немецких феодалов северные и северо-западные границы Чехии были защищены от нападения извне, в Бамберге беднота захватила власть (правда, она продержалась недолго — только пока походные войска гуситов стояли вблизи города); побежденный Фридрих Гогенцоллерн не только обязался ежегодно платить чехам дань, но и принужден был дать обещание устроить публичный диспут в Нюрнберге. Бесконечные ряды телег полны были драгоценной добычей, захваченной у немецких патрициев, дворян и церковной знати. С гуситами в Чехию пришло множество немецких батраков, предпочитавших борьбу в рядах чешской революционной армии прозябанию под игом эксплуататоров.
Прокоп использовал успехи большого «прекрасного похода», чтобы распространить гуситство за рубежом. Именно тогда во все концы света полетели таборитские манифесты, в которых Прокоп знакомил наиболее отдаленные страны с четырьмя статьями, с жизнью и борьбой гуситов. Острие этих таборитских манифестов было опять-таки направлено против церкви. Говоря о церковном имуществе, таборитские манифесты использовали высказанное Уиклифом положение, которое так выразил Гус: «А доколе священники владеют этими имениями, они владеют ими неправедно и обязаны их возвратить. И доколе они не будут у них отобраны, до тех пор они не перестанут торговать святыми вещами и не смогут вам возвещать подлинных основ истины. Они поступают, как псы, которые молчат и не могут лаять, пока держат в зубах кость и гложут ее, и покуда они держат сладкую кость роскоши и богатства, никогда не будет хорошо в мире. И, следовательно, великое дело милосердия сделали бы все короли и князья, все паны и все города империи, если бы вырвали у них кость из зубов, невзирая на их гнев, — так ворчат псы, когда кто-нибудь хочет отнять у них кость. А поэтому — дворяне, короли, князья и города империи и всего мира, богатые и бедные, пробуждайтесь ото сна, откройте глаза, и вы увидите лукавство дьявола, которым он ослепил церковь римскую, и возьмите у них то, что принадлежит вам, а находится у них»
