Гуситское революционное движение - [23]
Сожжением магистра Яна, любимца пражского народа, церковь только подлила масла в огонь. Уже в ноябре 1415 года волнением была охвачена вся Прага, народ нападал на богатых священников, на монастыри, церкви, приходы. У священников были конфискованы полученные ими доходы, а у сопротивлявшихся священников были отняты бенефиции и отданы сторонникам магистра Яна. Это решительное выступление народа, сопровождавшееся изменением состава городского совета, обеспечило спокойствие, по крайней мере, на два года. Однако королевский двор оказывал церкви все более решительную поддержку, поскольку при дворе прекрасно понимали, что эти изменения могли повести к революционному взрыву и, следовательно, угрожали самому трону. В Старом Месте, где жили наиболее богатые немецкие патрицианские фамилии, было спокойно. Напротив, в Новом Месте, городе ремесленников и бедноты, постоянно вспыхивали мелкие раздоры между бюргерами и приходскими священниками, причем дело доходило до кровавых стычек (подобных той, которая произошла в 1419 году на Поречье, у ев. Михаила в Опатовице на Новом Месте). Возврат к прежним порядкам стал возможен лишь после 6 июля, когда король назначил коншелами Нового Места одних только противников Гуса. Последние немедленно начали наступление на революционные силы. Стремясь воспрепятствовать концентрации этих сил, они запретили все проповеди и изгнали бедных гуситских проповедников.
Как уже говорилось, борьба против церкви должна была неизбежно принять форму религиозной борьбы; процесс организации и концентрации революционных сил должен был проходить под религиозными лозунгами, под покровом религиозной обрядности.
Религиозные шествия — наряду с кафедрой проповедника были лучшим способом для объединения городского населения. В своих проповедях проповедники обличали общественные пороки, призывали набожных верующих публично выразить свой протест, устраивать шествия и общие молебны «об исправлении общества». Коншелы Нового Места, грабившие общину, хорошо поняли опасность и попытались устранить ее. Но все их усилия были тщетны. Не прошло и месяца, как народ штурмом взял ратушу. Накопленный столетиями гнев революционного народа против грабителей и насильников сметал все преграды на своем пути. На историческую арену выступил вождь пражской бедноты Ян Желивский.
В предыдущей главе, разбирая взаимосвязь между углубляющимся кризисом феодализма и идеологией реформации, которая становилась все более радикальной, мы установили, что деятельность Яна Гуса, его дело и его смерть оказали влияние на формирование революционной идеологии. Мы уже указывали, что бюргерская оппозиция раскололась на два лагеря: на левый радикальный лагерь (мелкое бюргерство) и правый лагерь (богатое бюргерство и университетские магистры). Что же касается бедноты, то у нее была своя идеология; беднота от идеи исправления феодального общества шла к требованию прямого уничтожения феодализма. Еще в то время, когда Гус был в Праге, среди пражского люда выдвинулись своими пламенными проповедями магистры Микулаш и Петр из Дрездена, изгнанные из родного города по подозрению в ереси.
До нас дошли сведения о том бурном успехе, который имела в Праге в 1402 году проповедь некоего Микулаша, это и был, вероятно, Микулаш из Дрездена. Вот отрывки из его проповедей, которые дают представление об этом человеке, а также и о результатах его деятельности. Выступая с кафедры, Микулаш говорил, указывая на присутствующих коншелов: «Смотрите, дорогие мои, не пройдет и года, как эти господа будут казнены и их головы поплывут в крови; либо их убьет собственная челядь, либо те, кто их окружает»[93]. А когда в ответ на это бургомистр и коншелы удалились, оскорбленные, из церкви, Микулаш бросил им вслед: «Смотрите, их дьяволы выводят из храма»[94]. С такой же смелостью Микулаш обрушивался в своих проповедях и на архиепископа Ольбрама, разоблачая его подлинные дела и проклиная этого князя церкви за то, что он пустил по миру множество народа. Известного купца Кржижа, одного из основателей Вифлеемской часовни, он назвал с кафедры человеком, достойным виселицы, и обличал его сына Петроника, который, пьяный, жег жалкие хижины бедняков. «Пусть уж он будет благодарен хотя бы за то, что бог уже столько раз спасал его отца от виселицы»[95], сказал он тогда с кафедры, имея в виду Кржижа. После этих бурных выступлений проповедник Микулаш исчез из Праги (быть может, он был изгнан церковной иерархией и патрициатом) и только спустя десять лет снова появился вместе с Петром Дрезденским. Именно тогда Микулаш из Дрездена и развернул в Праге бурную деятельность как воспитатель и проповедник. Он оказал большое влияние на широкие народные массы, призывая народ торжественно носить по Праге картины, изображающие разительные социальные контрасты: бедность «христовой церкви» наряду с изнеженностью и пышностью церкви современной. Была, например, изображена изможденная фигура Христа в бедной одежде, сидящего на осле, а рядом монах, развалившийся в кресле за столом, уставленным дорогими яствами и напитками. Это умение использовать в качестве агитационного приема метод противопоставления характерно для манеры Микулаша-писателя. Он резко нападал на церковные богатства и на светских панов и заступался за бедняков и нищих. В своих нападках он не делал исключения и для ремесленников и ремесленных цехов, которые, по его мнению, «противны божьим установлениям». Выдержками из Ветхого завета он доказывал, что близок конец света, и призывал к борьбе за возврат к раннехристианской бедной церкви. Эти хилиастические идеи характерны для всех идеологов бедноты. Они еще сильнее развиты у Желивского и таборитских священников: «О господи, дай увидеть нам обновление твоей святой церкви!»
