Гуситское революционное движение - [24]
Уже по одному тому, как беспощадно бичевал он тех, кто эксплуатировал широкие народные массы, как бесстрашно разоблачал подлые методы эксплуататоров, можно легко представить себе его классовую позицию: он стоял во главе самого левого крыла движения, во главе городской бедноты. Безнравственному священнику он в качестве образца противопоставлял бедного простого верующего. «Самое важное — безыскусственная преданность богу, нашему доброму отцу. В него должны мы веровать, ему быть покорными и не обращать внимания на лживые предписания людей — пап, кардиналов и изменников-прелатов. Настоящий христианин беден, смиренен, терпелив, правдив, прост, искренен и чист»[98].
Для проповедей Желивского в высшей степени характерна резкая критика в адрес коншелов, мастеров и вообще цеховых ремесленников. Отсюда видно, что для Желивского сторонники бюргерской оппозиции были слишком консервативны и что он как идеолог бедноты видел и в них эксплуататоров и классовых врагов: «Ныне мы видим, кто хулит святых и ученых мужей, обвиняет невинных и сам открыто грешит. Вам придется ответить, коншелы! Судьи не должны брать взяток, так как принимать подарки — значит унижать правосудие. А они отказываются судить, даже не разбирают дела, пока не получат за это какой-нибудь дар. Если не удается взять здесь, они, по крайней мере, дороже продают напитки. Отвечай, бургомистр, грабитель общины!»[99]. Так в присутствии всего народа бесстрашно обличал он коншелов и бургомистра. Резких упреков Желивского не избежали и ремесленники. Он прямо перечисляет «нечистые ремесла», относя к ним ремесло сапожников, живописцев, золотых дел мастеров, пекарей, резчиков, каменщиков, плотников, поскольку в этих ремесленниках он видит эксплуататоров. По адресу священников он говорит: «Тот, кто гнушается бедности, попадает в когти к дьяволу!»[100]. Выходец из среды бедноты, он горячо сочувствует беднякам и не устает превозносить их: «Бедный должен проповедовать против тех, кто не выдержал испытания… Бедные и бесхитростные должны разрушить ученость этого мира и дьявольскую гордыню его… Только те, кто действительно трудится, по праву говорят «хлеб наш насущный», остальные же едят чужой хлеб, как злодеи и грабители. Это те, кто торгует в воскресенье, это — короли, князья, рихтаржи, коншелы, — все, кто бездельничает в ратуше, все прелаты, которые не трудятся вместе с народом, как велит евангелие, священники, не выполняющие евангельских требований, монахи и монахини»[101]. Из этих слов совершенно ясно, к какому лагерю причислял себя Желивский и чьи интересы он отстаивал. О том, каким представлялся бедноте весь мир, весь феодальный общественный порядок, можно судить по той картине современного ему общества, которую нарисовал Желивский: «Этот мир подобен морю: он так же обманчив, так же горек, как морская вода, и столь же зловонен… И подобно тому, как большая рыба заглатывает маленькую, так богач пожирает бедняка»[102]. И самый девиз Желивского — вариант библейского изречения «кто не работает, тот не ест», — показывает, что он защищал интересы бедноты, простого труженика.
Проповеди у св. девы Марии Снежной, подобно магниту, притягивали огромное количество слушателей. Народный проповедник, сжившийся с нуждами и горестями простого народа, Желивский развивал хилиастические идеи, высказанные уже Микулашем из Дрездена. Он находил глубокий смысл в словах Ветхого завета и «Откровения св. Иоанна», где говорится о том, как бог мечом истребил всех врагов слова божьего; в мрачных образах виделись ему разрушение и падение этого порочного мира, и он вдохновенно проповедовал пришествие «тысячелетнего царства христова». «Теперь опасный час, кругом лжепророки!» — восклицает Желивский. — «Но не бойтесь людской клеветы. Правда никогда не умрет. Рука господа покарает всех, кто преследует невинных. И сильнейшие будут уничтожены, и некому будет похоронить их. И будет так, как сказано в «Откровении» (гл. 19, стих 18–21): чтобы пожрали вы трупы королей и трупы гетманов, и трупы коней, и тех, кто сидел на них, и трупы всех свободных, и слуг, и малых, и великих… И схвачен тот зверь и с ним лжепророк тот… И брошены оба живыми в озеро огненное, горящее серой. А прочие убиты мечом… и птицы питаются их трупами»
