— Ну? — нетерпеливо спросил Пантюшкин.
— Это я Бабуличу расческу на день Красной Армии подарила… — виновато созналась Люська. — Он на мне жениться обещал. Я не заметила, что он лысый. Когда мы с ним зимой встречались, он ходил в шляпе «пирожок». Мы и поссорились из-за этой расчески. Он думал, что я на лысину намекаю…
Пантюшкин передумал идти за папиросами. К тому же три года уж как он избавился от этой вредной привычки. Так чего ж без повода давать себе слабину?
Большими шагами направился он к дому Бабулича, обдумывая первую фразу, которую он произнесет.
«Ну, что — умнее всех оказаться хотели? Думали, лысиной прикрыться? Не вышло!» или «Возьмите подарок вашей бывшей невесты…» — пять слов, и Бабулич сражен.
На заборе у Бабулича сушились старые огромные валенки. Пантюшкин внимательно посмотрел на них и увидел, что подшиты они не старым войлоком, как у всех в Гусихе, а подклеены резиной автомобильной шины. Матвей Фомич вспомнил белые следы на крыльце Клавы Желтоножкиной, которые смыло рассолом, глаза маленького плута Димки, и почти все стало Пантюшкину ясно.
Он повернул домой, складывая в голове речь, которую он скажет Бабуличу завтра.
По пути Матвей Фомич нарвал полевых ромашек на обочине дороги. Для Кларисы. Все-таки пятнадцать лет вместе прожили. Милиционеровой женой быть не просто. И человек она неплохой, душой за него болеет. А то, что в приметы верит, — недостатки у всех людей есть.
Преступник в старых подшитых валенках шел по спящему поселку. Он катил перед собой угольную тачку, в ней лежал громоздкий предмет, укрытый старым пиджаком. На некотором расстоянии за ним крался человек, словно тень. Он жался к забору, вздрагивая от тявканья собак.
Возле дома Клавы Желтоножкиной двое — высокий и низкий — поравнялись. Один из них ткнулся в калитку, она распахнулась, скрипнув ржавыми петлями. Высокий вынул из тачки поклажу и, стараясь ступать бесшумно, зашагал к дому.
— Ух-ух-ух… — простонал филином тот, что пониже. Напугал кур на насесте и сказал тихо:
— Осторожно, опять упадет…
— Это только у таких разинь, как вы, все падает… — сердито ответил высокий.
Сенная дверь распахнулась от одного взгляда высокого. Секунду ночные пришельцы постояли, прислушиваясь к тишине, которую нарушал лишь ход часов да храп дедушки Вани. Никто не мешал им в этот ночной час.
Когда кукушка высунулась из часов, чтобы прокуковать полночь, в доме никого не было.
А в душе Клавы Желтоножкиной и в эту ночь не возникло никаких предчувствий. Она спала, провалившись в пуховую перину, крепко, как в молодые годы. Ей снился цветной сон. Будто она пела в хоре. На сцене поселкового клуба шел концерт. В два ряда стояли нарядные бабы и выводили песню про ямщика. Клава запевала. Ухватившись за кисти черной цветастой шали, она выводила чистым высоким голосом печальную мелодию. В первом ряду сидела ее соседка Груша и плакала, не вытирая слез. Как кончилась песня, нарядные пионеры преподнесли ей большой букет красных георгинов, и весь зал начал хлопать в ладоши. Она подошла к самому краю сцены и кланялась. На этом баба Клава и проснулась. И долго не могла понять, почему в зале продолжают хлопать, а она лежит на пуховой перине в полумраке спальни.
Только когда все смолкло, она поняла, что это не люди хлопали, а часы били шесть раз.
Клава не стала разлеживаться, встала проворно, и во двор пошла огурцы поливать да открывать ставни. Открыв ставни в горнице и глянув, как солнечный зайчик из бочки запрыгал по обоям, она не поверила своим глазам — на пустой еще вчера тумбочке стоял… телевизор. Перекрестилась баба Клава, хотя отродясь в бога не верила. Ей не померещилось. Телевизор стоял на тумбочке как ни в чем не бывало.
Клава побежала в дом, по пути ущипнув себя за руку — не снится ли… Сморщившись от боли, подошла к тумбочке. На ней стоял не старый КВН, а телевизор с большим экраном. На нем лежал пакет. Подумав, что это Пантюшкин силком втащил ей свой «Рекорд» пока она ходила в огород, она все-таки взяла пакет и развернула серую бумагу. В ней оказались облигации и письмо. Клава поднесла листок поближе к окну и прочитала:
«Уважаемая Клавдия Романовна! Не сердитесь на нас. Мы хотели обрадовать вас в день рождения новым телевизором, но произошло недоразумение. По дороге телевизор упал и сломался. Теперь он работает очень хорошо. Мы приносим вам его в дар вместо вашего старого от школьного радиоклуба «Гусиное перо». В старом телевизоре за крышкой оказались облигации (пятнадцать штук) мы их возвращаем и очень извиняемся. Желаем вам крепкого здоровья и долгих лет жизни».
Клава пересчитала облигации — все на месте. Нащупала под клеенкой бумажку, где были переписаны номера, сверила — совпадают. Телевизор посмотрела — ручки блестящие, экран большой. Прямо украсил горницу. О старом и жалеть не стала. Он самого первого выпуска, зять чинить отказался. А выбросить было жалко, все-таки вещь.
Села баба Клава посреди избы и стала размышлять — плохо или хорошо, что с ней такая история приключилась… Страху натерпелась — оно конечно. Пантюшкину столько беспокойства доставила. А ведь кто-то ей внимание оказал, совсем посторонний. Подумал ведь:
