Гурко. Под стягом Российской империи - [35]

И сказал Гурко, что тревожило:

— Армии Дунайской до снегов бы через Шипку перевалить, завьюжит, быть беде.

— Казачков наших там недостает. Они бы постарались выбить турок с перевала.

— Здесь, есаул, не разовая операция нужна, Шипку не только оседлать надо, ее удержать требуется, дорогу в долину обеспечить.

— Надеюсь, ваше превосходительство, в штабе понимают это.

Гурко потер виски:

— Предложил я великому князю создать ударный отряд из нескольких сотен драгун и казаков генерала Краснова да ваших пластун и выступить к Шипке. И командовать отрядом поручить Михаилу Дмитриевичу Скобелеву, он ведь без дела.

— Что главнокомандующий?

— Против Непокойчицкий. Однако великий князь генерала Непокойчицкого не поддержал. Поэтому я и у вас. Надеюсь, скоро вам предстоит поступить в распоряжение генерала Скобелева. — Гурко поднялся: — Спасибо вам угощение, есаул.

Балканы! Стара Планина! Мать-Покрова вольнолюбивых болгарских гайдуков…

Едва Передовой отряд вышел из ущелья, и вот они, горы. Высокие, в зеленом лесном массиве. Гранитные скалы, леса, поляны, на которых вольно разросся дикий шиповник. Разлапистые деревья грецких орехов, а у вершин альпийские луга: сочные травы с крупными и мелкими цветами, желтыми, синими, белыми и красными, отчего все казалось застеленным огромным, искусно сотканным ковром.

— Выпаса-то! — вздыхали солдаты.

Вышли к деревне Присово, что в Предбалканьи, где начинался путь в село Хайнкией, полкам дали отдых. Отряд подтянулся, явились болгары-проводники. Гурко собрал командиров:

— На марше не растягиваться, господа. Арьергард поведет генерал Раух. — Иосиф Владимирович перевел взгляд на есаула Баштанникова. — Ваши казаки-пластуны пойдут в авангарде. Следом ваша дивизия, граф. — Посмотрел на генерала Шувалова. — Замкнет колону кавалерия. Где пушкам проходить трудно, пехота в помощь. И еще раз, господа офицеры, ни одного отставшего.

— Ваше превосходительство, — обратился к Гурко Столетов, — пустите наперед моих ополченцев. Они рвутся в дело.

— Похвально, генерал, что вы ратуете за своих воинов. Вам, Николай Григорьевич, после взятия Хайнкией, с 27-м Донским полком держать здесь оборону в случае появления неприятеля.

Поручик Узунов стоял с болгарскими проводниками и хорошо слышал разговор генералов.

— Но, Иосиф Владимирович…

— Никаких «но», Николай Григорьевич. Нам предстоит серьезное дело, и при всем моем уважении к болгарским воинам здесь я могу положиться только на российского солдата. Болгарским воинам еще надлежит обстреляться. Убежден, они еще успеют показать себя, так и передайте ополченцам.

— Иосиф Владимирович, это болгарская земля, дружинники будут биться за нее до последней капли крови.

— Разве мы лишаем их возможности сражаться за свою родину? Их патриотический порыв заслуживает глубокого уважения. Оставляя вас здесь, убежден, в случае наступления противника на перевал болгарские воины и донцы удержат позиции. — И, повременив, добавил: — Вы, Николай Григорьевич, прекрасно понимаете: Хайнкией слабая ниточка, которая на сегодня будет соединять наш отряд с Дунайской армией, когда мы окажемся в Забалканье.

— Разрешите отдать распоряжение, Иосиф Владимирович?

— Поезжайте, не будем терять времени, начнем марш. Да и усачи заждались. — Гурко указал на проводников. — Видите, поглядывают нетерпеливо.

Солнце коснулось вершин деревьев, как труба пропела команду и лагерь ожил.

Столетов отъехал, а Раух кивнул ему вслед:

— Может, Иосиф Владимирович, одну из его дружин пошлем с авангардом?

— Нет. На той стороне перевала я намерен дать простор кавалерии. Конной атакой мы овладеем селением Хайнкией…

В окружении штаба Гурко смотрел, как первыми стали подниматься к перевалу пластуны. Казаки шли легко, подоткнув полы черкесок под узкие наборные пояса… И вот уже первые роты вступили на узкую каменистую тропу.

Осторожно прижимаясь к скалам, уходили солдаты в гору. Тропинка, петляя, вела к ослепительно белеющим вершинам, терялась в угрюмо насупившихся горах, где гулял пронзительный ветер и клочьями зависали на скалах рваные тучи, а под обрывом рокотали бурные реки.

В батареях снимали с лафетов орудия, опорожняли зарядные ящики. Орудийная прислуга готовилась нести пушки на руках.

— Распорядитесь помочь им, — бросил Гурко адъютанту. — Снаряды раздать по ротам. Пусть батальонные пустят наперед кашеваров, возьмем Хайнкией, накормим солдат горячей пищей. Поди, от сухариков зубы поисточились… — Гурко повернулся к штабным офицерам: — Ну-с, господа, пора и нам на ту сторону…

За стрелками, ведя коней в поводу, тронулась конница, а следом к Хайнкиею пошли дружины. Солдаты арьергарда напутствовали их:

— В добрый путь, братушки!

Генерал Столетов отдавал указания своим командирам:

— Первой и пятой дружинам прикрыть выходы на перевал, данную задачу возлагаю на вас, полковник Вяземский. В резерве дружина капитана Попова… За Хайнкией мы в ответе… — Повернулся к начальнику штаба: — Я верю в болгарского воина.

— Разделяю вашу точку зрения, — согласился подполковник Рынкевич. — Убежден, турки не предпримут попыток отбить перевал.

— Подполковник, — прервал Рынкевича Столетов, — мы не можем полагаться только на интуицию. Туркам известны на Балканах все тропы, и кто поручится, что они не попытаются отрезать генерала Гурко от основных сил…