Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.) - [35]
Несколько лет спустя родители юноши умерли. Сын и невестка строго соблюдали траур. На могилах родителей выросла линчжи, а под крышей дома свили гнезда белые ласточки.[101] Об этом было доложено императору. Император был поражен столь чудесными знамениями и повысил юношу в чине. Когда кончился срок траура, его стали назначать на важные посты; на протяжении десяти лет он побывал правителем нескольких областей. Красавице же был пожалован титул владелицы Цзяньго.
У них было четверо сыновей, и все стали видными сановниками, даже самый низший по рангу и тот был, кажется, правителем города Тайюань. Сыновья взяли себе в жены девушек из знатных домов. И по мужской и по женской линии все их потомки были имениты. Такой знатной семьи и в столице не сыщешь!
Вот видите, была ведь когда-то продажной певичкой, а стала женой, да еще образцового поведения! Даже самые добродетельные женщины прежних времен и те не могли бы сравниться с ней! Как же тут не удивляться ей, как не восхищаться!
Мой дед по отцу некогда был правителем области Цзинчжоу, затем его перевели в податное управление и наконец назначили смотрителем дорог и водных путей. И каждый раз он служил вместе с героем этого рассказа, поэтому знал его жизнь во всех подробностях.
Как-то раз случилось мне беседовать с Гун-цзо,[102] что родом из уезда Лунси, о женщинах высокой добродетели, и я рассказал ему историю красавицы Ли, владелицы Цзяньго.
Слушая меня, Гун-цзо даже захлопал в ладоши от восторга: он-то и уговорил меня изложить эту историю письменно.
И вот, напитав кисть тушью, я последовал его совету. Писал в одиннадцатом году правления «Чжэньюань», осенью в восьмую луну, Бо Син-цзянь из Тайюаня.
Три сновидения
Бывают на редкость удивительные сны. Вот, например, пригрезится одному человеку, будто он пошел в какое-то место, а другой в это самое время встретит там его наяву. Или так: один видит в сновидении то, что совершает другой. Или вот еще: двое видят друг друга во сне одновременно.
Во времена «Тяньхоу»[104] правитель области Чжао по имени Лю Ю-цзю часто задерживался в присутствии по служебным делам и лишь к ночи возвращался домой. Как-то раз примерно за десять ли от своего дома проезжал он мимо заброшенного дворца. Оттуда доносились пение, смех и веселые возгласы. Стены были невысокие, с широкими трещинами. Лю наклонился и заглянул внутрь. Вокруг стола, уставленного яствами, сидело с десяток молодых мужчин и женщин. Среди них была и жена его. Она принимала самое живое участие в веселой беседе.
Лю удивился. Как она попала сюда? Потом он подумал, что здесь для нее не место. Нельзя ей оставаться здесь. Но не обознался ли он? Лю пригляделся еще внимательнее. Тут она перестала говорить и смеяться, и все сомнения исчезли, это была в самом деле его жена! Лю хотел было войти в дом, но это ему не удалось: ворота оказались на запоре. Тогда он схватил черепицу и с размаху бросил в пирующих, да промахнулся и угодил в большой винный сосуд. Послышался звон черепков, и видение исчезло.
Лю перелез через стену и проник во дворец с сопровождавшими его слугами. Осмотрели и обыскали все вокруг, но нигде не было видно ни души. Ворота дворца были по-прежнему наглухо закрыты.
В полном изумлении Лю поспешил домой, смотрит — а его жена спит. Услышала она, что приехал Лю, проснулась и стала весело болтать с ним о разных безделицах, а затем сказала, смеясь:
— Мне привиделось, что я веселилась среди тесного круга гостей в каком-то дворце. Все мне были там незнакомы. Но только мы начали пировать, как вдруг кто-то бросил через стену черепицу. Кубки, блюда — все разлетелось в разные стороны, и я проснулась.
Тогда Лю, в свою очередь, рассказал ей о том, что ему померещилось.
Вот пример того, как один увидел наяву то, что происходит с другим в сновидении.
Юань Вэй-чжи[105] из Хэнани в четвертом году «Юаньхэ» был назначен на должность правителя области в далекие края за пределами Юньнани. Через десять дней после его отъезда мы с Лэ-тянем, моим старшим братом, и Ли Шао-чжи из Лунси устроили прогулку по Цюйцзяну.[106] Заехали мы в буддийский монастырь «Милости и доброты», стали осматривать его, навещая кельи монахов. Было уже поздно, когда мы отправились поискать к Ли Шао-чжи в квартал Сюйсин. Всю ночь пили мы вино и веселились. Отставив кубок, брат мой сказал:
— Вэй-чжи, должно быть, уже доехал до Лян-чжоу, — и тут же на стене записал следующие строки:
Было это двадцать первого числа. Через десять дней прибыл гонец из Лянчжоу и привез письмо от Вэй-чжи. В конце его находилось четверостишие «Записал свой сон»:
