Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [146]

Польский рыцарь с малым королевским флагом

Витовт вздрогнул. Он узнавал издали по одеждам между пленными, многих своих близких. Медлить было нечего. Он поскакал обратно к своим войскам и быстро отдал приказ. Более двух тысяч воинов тихо, без кликов и трубного звука, двинулись вслед за ним по лесным дорогам.

Витовт был уверен, что нечаянным нападением из-за леса ему удастся разбить рыцарский отряд. Но было уже поздно. Рыцари, услыхав шум битвы своих товарищей с польскими войсками, быстро выстроились в боевой порядок и стремительно двинулись на помощь своим, оставив полон и добычу под защитой сотни-другой кнехтов и наёмных воинов.

Витовт мигом сообразил, какой гибельный удар может нанести эта неожиданная подмога рыцарей войскам Ягайлы, и, передав начальство над отрядом, шедшим на выручку князю Сигизмунду Корибутовичу Новгород-Северскому, сам поскакал обратно и двинул весь остаток своих войск и немного отдохнувших смолян на помощь полякам.

Но, разумеется, рыцари успели предупредить его. С громом труб и с кликом победы бросились они на правый фланг и, отчасти, тыл поляков, и врубились в предзнаменный отряд.

Поляки не ждали нападения с этой стороны. Думая, что это Литва и Жмудь возвращаются после отступления, они первую минуту раздвинули свои ряды, чтобы принять их, и уже в нескольких шагах заметив ошибку, стали отступать.

Зындрам, зорко наблюдавший за всеми перипетиями боя, тотчас двинул к угрожаемому месту целое знамя, ещё не принимавшее участия в битве и равновесие было восстановлено. Но у него оставалось в резерве всего четыре знамени, а на горе ясно можно было счесть рыцарский резерв; в нём было шестнадцать знамён, и большинство из них — хельминские, под начальством самого великого магистра.

Двинув на помощь полякам все остатки своих войск, Витовт снова бросил своего коня и, вскочив на свежего, поскакал к холму, на котором стоял король Ягайло, окружённый своими телохранителями. Но, ещё не добравшись до вершины, он заметил в рыцарском войске, стоявшем в резерве, большое движение; оно строило ряды к атаке.

Момент был решительный. Польское войско едва-едва могло выдерживать теперь бой с наседающим на него рыцарством, резервов почти не было, и удар свежих 16 знамён крестоносцев должен был решить бой в одно мгновение.

То же, вероятно, думали и рыцари. Сам великий магистр принял начальство над атакующей колонной и, выстроив в густую массу все свои знамёна, медленно двинулся вперёд, желая одним ударом компактной массы лошадей и железа раздавить упорных противников.

Витовт видел это движение и быстро помчался к крайнему левому флангу польских войск, где за закрытием леса стояли последние семь знамён наёмного войска и «гостей», как называли поляки охотников. По их мнению, это войско было самое плохое, «дешёвые люди», и о нем совсем позабыли, когда начиналась вторая, «польская» битва.

Ягайло, вооружённый с головы до ног, с величайшим интересом следил за сражением. Он видел, как одно за другим входили в бой его знамёна и всё-таки не могли удержать стремления страшного врага. Падение государственного знамени так взволновало его, что он сам готов был броситься с горстью своих оруженосцев и телохранителей на выручку, и только мольбы Николая Тромбы да его молодого друга, князя Александра Мазовецкого, удержали его.

Но вот и он заметил страшную опасность, которая грозила всему делу, благодаря последней атаке великого магистра. Забывая, кто он и сколько с ним витязей, он пришпорил коня и мигом вынесся вперёд.

Рыцари, предводимые великим магистром, проносились мимо. Они разумеется и подумать не могли, что среди польских рыцарей, видневшихся шагах в двухстах от них, находится сам король. У них была иная цель, чем бесцельная драка с ничтожным отрядом — эта цель была вся польская армия, стиснутая теперь с двух сторон: с одной стороны главной массой рыцарских полков, а с другой — рыцарскими полками, возвратившимися из преследования Литвы.

Несколько рыцарей отделились было от общей массы отряда великого магистра и поскакали на бой с кучкой всадников королевского конвоя, но сам великий магистр, заметив этот манёвр, бросился вслед за ними.

— Негит, Негит! (Назад, Назад!) — кричал он, махая копьём, — за мной, туда, в самое сердце еретиков!

Большинство рыцарей послушались и присоединились к отряду, но один из самых заносчивых рыцарей-немцев, Диппольд фон Дибер, богатырь и герой в немецком смысле слова, не остановился. Его поразило богатство вооружения короля Ягайлы и роскошь убора его коня. Алчность взяла верх над благоразумием, и он с поднятым копьём бросился на Ягайло.

Старый Ягайло выказал себя героем. Он по-рыцарски поднял копьё, и отбил удар, а подоспевший в ту же секунду секретарь королевский, Збигнев Олесницкий, ловким ударом копья в нагрудник сбил рыцаря с коня, но даже эта помощь была излишняя: удар самого короля поразил хищного немца прямо в лоб. Копье вонзилось в забрало, и Диппольд, смертельно раненный, свалился у ног королевского коня.

Ягайло и вся его армия избежала страшной опасности. Смерть короля была бы сигналом всеобщего бегства поляков и литовцев. Но король, казалось, совсем забыл про опасность, которой только что подвергался. Пылкая кровь Ольгерда и Гедимина кипела в нём.