Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - [148]
Одержав уже две победы, меченосцам приходилось выдерживать ещё третий бой со свежим, отдохнувшим войском. Сомнение в победе появилось не у одного рыцаря. Только безумно храбрый великий маршал да энергичный Ульрих Юнгинген не видели или не хотели видеть опасности.
— Вперёд! Вперёд, братья во Христе! — гремели их голоса, призывая рыцарей к новому бою, и рыцари с новою силой бросились на противников и, вновь отбитые, перестраивали ряды для новой атаки.
Гроссмейстер был впереди, он словом и примером воодушевлял своих и подскакивал на несколько сажен к польским рядам.
В это мгновение из рядов польского войска на чудном коне вылетел юноша, почти мальчик, Добко из Олесницы герба Дембно, и с копьём наперевес бросился на великого магистра.
Перед лицом стеснившихся войск начался невиданный поединок между гроссмейстером ордена и польским юношей. Зрители словно оцепенели. Ни с той, ни с другой стороны никто не бросился вперёд, чтобы помешать бою.
Ульрих Юнгинген принял дерзкий вызов, и ловким ударом копья отбил копьё Добко, но копья разлетелись в щепы. Начался бой на мечах. Рыцарь был и крупнее ростом, и много сильнее польского юноши, но тот был моложе, быстрее в движениях и увёртливее. Мечи загремели о щиты, и, в свою очередь, Добко чуть избежал рокового удара, но, теснимый могучим соперником, только парировал удары, медленно отступая к своим. В пылу преследованья гроссмейстер и не заметил, что подъехал близко к польским рядам. Ему удалось уже ранить коня дерзкого юноши и он мечтал свалить всадника ударом тяжёлого меча. Гибель смельчака была неминуема, но тут первый не выдержал пылкий витязь, Ян Варшавский герба Наленч. Он выхватил меч и бросился на помощь Добко. Следом за ним бросились несколько отважнейших вождей, а за ними — и вся масса первого знамени Краковской земли. Гроссмейстер, увидав опасность, которой подвергался, бросился обратно к своим. Рыцари должны были раскрыть ряды, чтобы принять его, а на хвосте его коня ворвалось, вслед за ним, в ряды рыцарей, почти всё краковское знамя.
Начался последний смертный бой подкреплённых свежими войсками поляков, с изнемогавшими от усталости рыцарями. Витовт, приведший наёмные полки вовремя, на подмогу был всюду. Со всех сторон загремели трубы польских и литовских войск. Ободрённые прибытием помощи, а также видом своего обожаемого князя, литовско-русские войска с новой яростью бросились в последний бой, огибая всё более и более правый фланг врагов. Победный гимн немцев теперь умолк. Бились молча, долго, с остервенением. Толпы рыцарей, теснившихся теперь с трёх сторон, начали стискиваться в нестройную кучу. Ряды смешались. Не было слышно больше ни командных слов, ни приказания начальников. Свои и враги перемешались, и началась страшная неописуемая борьба народов, борьба двух ненавидящих друг друга рас — германской и славянской.
Энергия и дикая удаль славян сломили наконец пресловутую тевтонскую фурию: немцы поколебались. Ряды их редели.
Вдруг, заглушая шум битвы, крики и стоны раненых, снова, как в начале боя, раздался оглушительный, дикий вой и визг, не имевшие даже подобия человеческого крика. Они неслись с флангов и с тыла рыцарского войска. Это татары султана Саладина, обманув преследовавшего их неприятеля, сделали громадный объезд, и напали в решительный момент боя на фланг и на тыл рыцарских войск.
Железное кольцо охватило теперь всю рать немцев и, медленно сжимаясь, душило их в своих объятиях.
Одновременно, предводимые самим Криве-Кривейто, возвратились на поле битвы и большинство жмудинских беглецов. Дикие сыны лесов, словно буря, ворвались в ряды стеснившихся рыцарей, и глухие удары их страшных дубин произвели ужасное опустошение в рыцарском войске.
Надежда на победу, так долго лелеявшая гроссмейстера и всю орденскую братию, улыбнувшаяся им два раза в течение этого рокового дня, исчезла. Надо было заботиться только о своём спасении.
Кружок старейших рыцарей толпился вокруг великого магистра и пытался дать отпор наседающим врагам. Но всё напрасно. Теперь численное превосходство было на стороне противников, железное кольцо стискивало рыцарей всё сильнее и сильнее.
Великий магистр
Ни один удар поляков и их союзников, ни один выстрел из лука не пропадал даром, а невидимые враги-татары протискивались под рыцарскими лошадьми, распарывали им брюхо короткими, но острыми ножами и валили тяжело вооружённых латников беспомощно на землю. Неотразимые арканы свистали в воздухе, стаскивали с сёдел или душили насмерть самых храбрых. Дикие раскосые киргизские лица в рысьих шапках рыскали всюду. Орда султана Саладина ворвалась в самое сердце рыцарских войск и производила в нём страшное истребление. Скученные, сбитые, теснимые, рыцари не могли оказать никакого сопротивления этим сынам пустыни, воевавшим с ними без всяких правил и условий рыцарских. Броситься под лошадь, распороть ей брюхо, а потом, свалив рыцаря, зарезать его тем же ножом ничуть не считалось предосудительным для татарина, который воевал только для добычи. А добычи много было на рыцаре: золотые цепи, золотые рукояти мечей, стремена и дорогие шарфы, вышитые золотом и жемчугом были обычными украшениями светских рыцарей-гостей, а их было немало в войске рыцарей-монахов.
