Грязные игры - [24]

Вот уже и ярко освещенная, с окантовкой из крас­ных фонариков взлетно-посадочная полоса Шере­метьева-2. Могучий «Боинг-747», несмотря на свои гигантские размеры и вес, мягко сел на гладкий бетон и покатил к серым кубам здания аэропорта.

«Коллеги» Бородина проснулись. Шаламов нетер­пеливо барабанил костяшками пальцев по Кубку Стэнли. Остальные озирались по сторонам и отвеча­ли на восхищенные улыбки пассажиров. Некоторые даже просили у хоккеистов автографы.

Когда подали трап, стюардесса вежливо пригла­сила хоккеистов к выходу. Конечно, они выходили из самолета первыми. А Павел еще из иллюмина­тора заметил, что к самолету спешит знакомая фи­гурка Володи Осипова — заместителя президента Федерации хоккея. Он знал Осипова давно — еще по ЦСКА.

Больше никого не было. Что и говорить, менед­жеры постарались, чтобы сохранить приезд спорт­сменов в тайне. Хотя Шаламов, например, был этим недоволен. Очень ему хотелось, чтобы телекамеры зафиксировали момент, когда он, капитан коман­ды, будет сходить с трапа самолета с кубком в ру­ках. Ну и с соответствующим выражением лица. Но менеджеры были непреклонны.

Так что на летном поле стоял один Володя Оси­пов. С букетом цветов.

Первым к нему подскочил Шаламов.

Ты чего это один, Володя?

Шаламов все время озирался вокруг, словно ожи­дая, что вот-вот к ним хлынут толпы восторжен­ных болельщиков. Но никого не было, кроме, ко­нечно, пассажиров, выходящих из «боинга».

Сказано же было — без помпы. Ничего, завт­ра отпразднуем. Поехали.

Когда они подошли к машине, на которой при­ехал Володя, Бородин улыбнулся:

Это в России теперь называется «без помпы»?

У служебного въезда на летное поле стоял длин­нющий черный «линкольн», своими размерами боль­ше напоминающий трамвай.

А что? — не понял Осипов. — Чем тебе не нравится? В Москве таких теперь много. Хорошая машина. Просторная, и холодильник есть.

Да, — подхватил Павел, — и недорогая.

Все рассмеялись.

Чем хорош был «линкольн» — в его огромном салоне удалось поместить даже кубок.

Все уже расселись в машине, когда вдруг выяс­нилось, что куда-то подевался водитель. Володя сбе­гал в будку постового и выяснил, что водитель ска­зал ему, что идет в туалет, и до сих пор не вернулся.

Странно, — приговаривал Осипов, погляды­вая на часы, — я же ему сказал, чтобы он никуда не отлучался.

Прошло пять минут. Десять.

Уволю, — резюмировал Осипов, когда прошло полчаса. — Жаль, что я не взял с собой права, а то бы сам повел,

Я сяду за руль, — сказал Бородин, — у меня есть права. Американские.

О странной пропаже водителя сразу забыли.

Находиться в компании своих коллег по команде Бородину всегда было тягостно. А сейчас, на род­ной земле, это было еще хуже. Поэтому он даже обрадовался, что ему предстоит вести машину.

— Вот и хорошо, — с облегчением сказал Осипов.

Через пять минут они уже катили по шоссе.

Рядом с Павлом никто не сел. Все устроились сзади, вокруг блестящей никелем добычи. В малень­ком баре оказалось пиво, так что вскоре послышался звук открываемых банок.

Павлу еще не приходилось сидеть за рулем та­кого монстра. Все как обычно — только чувству­ешь себя водителем «икаруса»-гармошки. Совер­шенно непонятно, что в данный момент поделывает зад машины. У американцев, любителей длинных шикарных автомобилей, даже есть поговорка, что, «когда едешь по Пятой авеню, твой зад еще в Нью- Джерси».

Сзади доносились разговоры, обычные для хок­кеистов, обсуждали последние игры, достоинства снаряжения той или иной фирмы, ругали соперни­ков. Подшучивали над тренером.

«И ни слова о Норде, — усмехнулся про себя Па­вел, — короткая же у них память...»

Впрочем, он и сам хотел как можно быстрее за­быть обо всем этом...

Дорога была почти пуста. Павел глянул на осве­щенный кружок часов на приборной доске. Без де­сяти три. Дома уже давно все спят. Ну ничего, мама будет ему рада в любое время. А завтра он позво­нит Инне. Прямо с утра.

Павел смотрел на пустынное шоссе, с обеих сто­рон которого высились многоэтажные дома с тем­ными окнами. Москва в это время спит.

Время от времени навстречу проносились маши­ны, слепя плохо отрегулированными фарами. На­верное, никогда у нас не добьются, чтобы водители думали не только о себе, но и о встречных. Штра­фуй не штрафуй, все без толку.

Машин было немного. И приближение каждой из них Павел видел издалека. Так случилось и с этой. Вначале засветили два желтых глаза, потом проявились очертания машины. Это был «москвич». Павел не обратил на него особого внимания.

А зря.

Потому что метров за десять до «линкольна» ма­шина вдруг резко подала в его сторону. Павел среа­гировал — крутанул руль вправо, чтобы избежать столкновения. Водитель «москвича», однако, свер­нул — только в самый последний момент. И сразу Павел услышал несколько негромких хлопков. Сзади звякнуло стекло. Кто-то из ребят, сидящих сзади, закричал...

Павлу, впрочем, было не до того. Он пытался вы­ровнять машину. Оказалось, что сделать это с шес­тиметровым «линкольном» не так уж просто. Руль перестал слушаться, и капот резко ушел вправо.

Машину чуть перекосило, как бывает, когда спу­стит колесо. Жутко взвизгнуло справа — это кры­ло «линкольна» задело за металлический барьер с чередующимися черными и белыми полосами. По­сыпались искры. Машину тряхнуло. Капот пробил барьер и провалился вниз.