Груз-500 (таежный детектив) - [42]

А пока начался лишь второй летний месяц. Мало еще кто скучал по семье, писал домой письма. Люди уже свыклись с работой, и каждый делал свое дело. По полигону круглосуточно двигались бульдозеры, грохот от падающих камней отзывался протяжным эхом по всей болотине, уходя куда-то далеко в лес, к самому Самаргинскому перевалу. К шуму добавлялся звук от струй воды. Под давлением, сбрасываемым мощными насосами, она ударялась о железные направляющие. Жители участка уже привыкли к этой обстановке и порой даже не обращали внимания на монотонность ударов камней, рев двигателей, блеск яркого света прожекторов на промывочном приборе.

Петр Викторович целыми днями бродил по полигону, как бы присматриваясь к новой обстановке. Иной раз подходил к бульдозеристу или бригадиру, что-то спрашивал и опять продолжал ходить, внимательно наблюдая, как вал породы под рев двигателей и скрежет блестящих лопат бульдозеров беспрерывно движется к промывочному прибору и падает на большие металлические колосники, попадая под струи воды от гидромонитора. Первое время полигонная обстановка както завораживала его своей простотой и открытостью. Стоя в самом дальнем углу полигона, на небольшой возвышенности, с которой весь участок смотрелся как на ладони, он любовался природой. Кругом густой лес, а здесь высокие болотные кочки в цветах с необыкновенным запахом. Ему порой представлялось, что это маленький дендрарий, где природа собрала все цветущие таежные растения. Всматриваясь в роскошные заросли, он видел, как пчелы собирали нектар с изумительно красивых соцветий. Ему становилось жаль, что, отдав нектар и получив опыление, они завянут и лужайка станет таким же неухоженным куском полигона. Но это будет потом. А пока, посмотрев на деловую суету, Васильев каждый день после обхода, снимая грубую робу, заходил сюда расслабиться и почувствовать себя как за высоким закрытым забором дачи. Он воображал густо усаженные и куртины и деревья, обвитые зелеными побегами дикого винограда. С каждым днем ему все больше нравился не только этот кусочек полигона, но и вся окружающая местность, дающая золото. Васильев думал: «Пока все хорошо, а как дальше жить будем, поразмыслить надо. Первые дни скука заедала, а сейчас, вроде, привыкать начал».

Люди с участка понимали состояние нового начальника участка и во время перекуров поговаривали: «Васильев у нас новый человек. Пускай присмотрится, чтобы правильные решения принимать. Пусть разберется с полигоном. Скоро облазит всю округу и за нашего брата возьмется. А может, еще и целичок найдет, побогаче того, который Савченко отработал. Ладно, поживем — увидим. Пока все идет по накатанной дорожке прежнего руководства».

Петр Викторович еще никогда в жизни не бывал в такой глухой тайге. Он после окончания горного института прошел много должностей на предприятиях Артемовского угольного бассейна. Последние годы работал главным инженером шахты «Южная». Рано ушел на пенсию по подземному стажу, но накопленный опыт давал возможность еще работать на высоких должностях. Поэтому сосед Самохвалов, с которым много лет назад вместе трудился, пригласил его на освобождающееся место начальника вновь открытого, перспективного золотодобывающего участка. Других предложений не было, и Васильев согласился. И вот он здесь, среди нагромождений сопок, заросших лесом и колючим кустарником, у самой подошвы сопки, в болоте, прорезанном семью большими и малыми ключами. Местность почти не продувается ветром, постоянная сырость, масса мошкары и комаров, от которых нет спасения ни днем ни ночью. Васильеву говорили: не зря, мол, артельщикам такие деньги платят, ведь они отданы на съедение этому комариному кошмару. «Но коль там люди работают и живут, то место-то обжитое», — думал он про себя, отбывая на новый участок производства. При отъезде жена положила несколько накомарников, которыми пользуются пчеловоды, но они, оказалось, совсем не спасают от мошкары, нет от нее никаких преград. Ему было не до сна, он выходил ночью из балка, подставляя тело слабому дуновению ветра. Прихваченные противокомариные мази не спасали, а, наоборот, будто притягивали полчища насекомых.

Единственное спасение Васильев нашел в том, что иной раз перед сном, для его крепости, выпивал стакан водки из запасов, привезенных с собой. Выпив, залегал под двойную простыню и засыпал как убитый. Утром, когда все собирались к балку начальника получить указания к работе на наступающий день, он не мог еще четко сориентироваться и ждал, когда рабочие уйдут на полигон. После этого, ни с кем не разговаривая, выходил на улицу, медленно, как бы считая шаги, шел к промывочному прибору и смотрел на шлюз, куда постоянно падала порода. Издалека приемный шлюз был похож на оконечность шахтной транспортерной ленты, подающей уголь с большой глубины шахты, с огромными вращающимися подъемными колесами. Стоило на несколько шагов отойти в сторону, как открывалась картина, похожая на ту, что была видна из окна его бывшего кабинета на угольной шахте. Там находился железнодорожный тупик. Из окна было хорошо видно, как из накопителя уголь ссыпался в железнодорожный вагон, и это вроде как улучшало настроение. Васильев мог долго смотреть на этот нескончаемый падающий поток породы, который как бы подчеркивал заключительный процесс работы крупной шахты.