Груз-500 (таежный детектив) - [37]

Василий Николаевич услышал тихое позвякивание стекол балка, вызванное гудением моторов работающей на полигоне техники. Этот звук, сливаясь с шумом ветра и дождя, создавал неповторимую музыку, оценить которую способны только люди, работающие здесь. Жаль, что сегодня нужно уезжать. Он много сил отдал этому участку — сначала бил к нему зимник, потом принимал технику и людей, запускал «Соболиную» в работу, наконец, добрался до большого золота. «А может, мне еще одну ночь провести здесь? — подумал он. — Нет, надо уезжать сегодня же». Василий Николаевич, не признаваясь себе в честолюбии, все-таки был доволен, что его старание, упорство и знания заметили — и вот он назначен начальником участка — а это престижная среди старателей должность.

Работа, о которой он постоянно думал все последнее время, отошла на второй план. Василий Николаевич вспомнил семью: жену Татьяну, дочь Ларису и сына Валентина. Он мысленно представил, как они стоят, улыбаются, машут ему рукой. Встал, прошелся по комнате и подумал, как бы оправдывая себя: «Ведь сделано все верно. Квартиру в Лозовом обменяли на большую в Харькове. Да, доплатили, зато детям будет где учиться. Пусть в театры ходят, пока отец в тайге золото добывает. А где сегодня еще заработаешь? Перестройка все порушила. Вот закончится сезон, приеду домой — мебель купим. А пока можно и на раскладушках перекантоваться. Жена пишет, что маленькая Лариска все время просит, чтобы отец ей привез немножко золота: «Я им украшу гребешок красного петушка, как в сказке, которую нам в садике читали».

Переживания последних дней и горечь одиночества от разлуки с семьей удушливой волной подкатили к горлу. Радость от повышения в должности и увеличения зарплаты не могли заглушить щемящую сердце грусть. Она порой захватывает тебя целиком, остаешься с ней один на один. И тогда тебе кажется, что ты никогда не вернешься из этой глухомани к жене, детям, близким, что тайга, как водоворот, затянет тебя в какую-то бездну. И единственным спасением становятся окружающие люди. И ты идешь в мастерскую, где жизнь бьет ключом: стучат молотки, гудят станки, ремонтники спорят, смеются, и ты тоже начинаешь ощущать себя причастным к их жизни и делам. Или отправляешься на полигон к механизаторам. Здесь, перекрикивая шум, грохот и лязг механизмов, с ходу включаешься в общий ритм работы. Ты не имеешь права расслабиться: от тебя ждут четких указаний и взвешенных решений. Но сейчас ты один на один в собственном балке, идти уже некуда, через час-другой прибудет новый начальник участка, а ты навсегда покинешь обжитое место. Становилось еще грустнее.

Поборов минутную слабость, Савченко поднялся, натянул сапоги и вышел из балка, чтобы дать последние указания бригадиру. Подошли механик, геолог и бригадир. Горный мастер сообщил им о новых назначениях, передал просьбу председателя правления артели поблагодарить коллектив за то, что он смог в короткие сроки запустить участок в работу, в результате чего «Соболиная Падь» из подготовительных переходит в разряд добычных.

— А от своего имени, — продолжал он, — я тоже хочу сказать всем спасибо за совместную работу, и коль меня назначили начальником участка «Кабардинка», то приглашаю всех туда в гости. А пока прошу находиться на своих рабочих местах, чтобы новое начальство смогло ознакомиться с участком и поговорить с людьми. Сразу после обеда в мастерской собираем весь коллектив и зачитаем приказ руководства артели. Василий Васильевич, я вас прошу подъехать к часу дня на бульдозере к переправе и встретить ваше новое начальство. И передайте водителю «Урала», на котором они приедут, чтобы он отдыхал. Сегодня в ночь мы выезжаем с ним в обратную дорогу.

Все разошлись, только геолог остался.

— Василий Николаевич, я бы не хотел расставаться с вами с тяжелым осадком на душе, не выяснив до конца наших взаимоотношений. Поверьте, я вас очень высоко ценю как специалиста. Но я до сих пор уверен, что написал все правильно. Ведь вы сами сказали: давай еще посмотрим левый борт, что мы и делаем. Хорошо, что свернули все незаконно развороченное, — Романенко все больше горячился. — Разработка без проекта вам ни к чему, это вас не красит как опытного горного инженера, а повод для разговоров дает. Я и подумать не мог, что вы навалитесь такой мощью на этот маленький целик. Мы в тайгу работать приехали, и, как вы правильно позавчера говорили, нельзя забывать, что мы наносим ущерб природе. Вот поэтому в проекте заложены культурно-технические работы, восстановление лесонасаждений. Конечно, после того, как мы возьмем золото, природа сама залечит нанесенные ей раны. А с другой стороны, вы пытаетесь взять то, чего не должны брать. Ведь золото, которое там лежит, еще даже не стоит на балансе у государства.

— Проект подготовлен и уже неделю как подписан, — перебил его Савченко. — Так что ваши упреки напрасны.

Романенко, на миг оторопев, быстро собрался с мыслями и обрадовано произнес:

— Вот это хорошо. Ведь всему коллективу участка известно, что получено больше обычного шлихового золота, а коли это узаконено, то будьте спокойны, все будет в порядке. Василий Николаевич, вы не хуже меня знаете, что опытный старатель, если и найдет где-нибудь самородок золота, то он его лучше забросит подальше от дороги, чтоб на него никто не наткнулся. Что такое сказать: «Я нашел самородок»? Спросят: где взял, как он лежал, а так ли это? Может, он с промприбора? Отпечатки пальцев, объяснительные, докладные, оправдательные характеристики — устанешь оправдываться. Органы подозревают в хищении, а доказать этого не могут. И будут еще много лет по пятам ходить.