Грозовыми тропами - [23]
Говорил Платайс.
— Помните, Кондрат Васильевич, я про беспризорников у вас спрашивал?
— Помню!.. Разберемся малость — и о них побеспокоимся, товарищ Платайс! — ответил Кондрат.
— Это очень хорошо! — подхватил Платайс. — О них надо позаботиться! А я вас очень прошу, Кондрат Васильевич…
Трубка замолчала.
— Проси, проси, не бойся! — крикнул Кондрат Васильевич.
— Сын у меня пропал! — тихо сказал Платайс. — Вам, конечно, некогда… Я понимаю… А все же посмотрите среди беспризорников…
— Звать как?.. Как его звать? — спросил Кондрат Васильевич.
— Мика, — послышалось в трубке.
— Как-как? — переспросил Кондрат Васильевич, скосив на Катю сердитые глаза.
Под вагонами бронепоезда ползут мальчишки. Трясогузка первый забрался на буфер, помог Мике и Цыгану, не расставшемуся с гитарой. Потом командир подставил плечи.
— Залезайте на крышу!
И вот уже все трое лежат рядышком наверху. Трясогузка шепчет:
— Отъедем подальше — постучим! Не выгонят! Возьмут в разведчики!..
Ударил вокзальный колокол. Захлопали бронированные двери.
Команда бронепоезда заняла свои места. Вышел из дежурки Платайс.
Мика вздрогнул и приподнялся. Трясогузка хлопнул его по затылку, прижал к крыше.
— Па-па! — протяжно крикнул Мика.
Платайс остановился, изумленно повертел головой.
Мика крикнул еще раз, но бронепоезд тронулся.
Платайс вскочил в дверь и с тревогой окинул взглядом платформу, привокзальные постройки.
— Показалось! — прошептал он.
Но крик слышал и бывший обходчик. Он не мог понять, откуда раздался голос мальчишки, пока не увидел на крыше заднего вагона трех беспризорников.
— Стой! Держи! Слазьте! — завопил он, сердито размахивая руками.
Платайс заметил старика, который указывал на крышу заднего вагона, и через верхний люк выбрался наверх.
— Папа! — снова крикнул Мика.
— Сынок! Родной!
Белый флюгер
В туманах скрывается берег,
Манит, зовет.
Кто сам в свои силы поверит —
Берег найдет!
«В атаку!» — скомандует ветер,
Тучи сметет.
Рассветами алыми светел
Будет восход.
(Из песни к фильму)
Старый паровозик, окутавшись паром, остановился на тихом полустанке. На высокой подножке вагона появился Степан Денисович Дорохов. За ним — его жена Варвара Тимофеевна. С гиканьем спрыгивают вниз их сыновья: старший — Федька и младший — Карпуха. Торопливо скинув вещи, спускаются на насыпь и родители.
Карпуха допытывается:
— А теперь на чем поедем?
— Понравилось! — усмехнулся отец. — На своих двоих придется. Осталось версты две… Может, чуток больше.
Заметно прихрамывая, отец переносит вещи к обочине. К нему подходят два матроса. Старший — Зуйко, помоложе — Алтуфьев.
— Куда путь держите? — спрашивает Зуйко.
— В Верхнянку… Да запамятовал, в какую сторону.
— В гости, что ли?
— Можно сказать… домой.
Алтуфьев недоверчиво прищурился.
— Давно хромаешь?
Федька встал впереди отца.
— Батя весной из госпиталя приехал…
— Тебя не спрашивают, — обрывает его матрос.
— Чего привязались? — возмущается Варвара.
— Предъявите документы! — требует Зуйко.
— А вы кто будете? — недоумевает Степан.
— Из чека.
Тесно на маленькой дрезине. Варвара и Степан сидят на скамейке. Мальчишки пристроились у их ног на полу деревянной платформы. Зуйко и Алтуфьев стоят друг против друга и поочередно нажимают рукоятки ручного привода.
— А ты говорил — не поедем! — восторженно кричит отцу Карпуха.
Получив от матери подзатыльник, он насупился. Алтуфьев скинул с себя бушлат и положил его на пол. Карпуха толкнул брата и глазами показал на торчавшую из кармана гранату. Федька подтянул ногой бушлат и вытащил ее.
— Положь! — раздался строгий голос матери.
Алтуфьев оглянулся и выхватил у Федьки гранату.
— Убиться хочешь! Дурень!
— Испугался? — сказал Карпуха. — А еще чекист!
Флигель пригородного дворца. Невзрачный кабинет местного уполномоченного петроградской ЧК Василия Васильевича Крутогорова. Четверо Дороховых стоят посреди комнаты. Позади них — Алтуфьев и Зуйко.
— Я ж говорю, — объясняет Степан Крутогорову, — из армии меня по случаю ноги — вчистую. Подался я к своим. Смотрю — одно разорение: ни тебе мельницы, ни села. Беляки все под корень скосили. Куда деваться?.. Тут братейник помер…
— Стало быть, за наследством потянулись? — спрашивает Крутогоров. — Дела-а!.. А чем докажете?
— Так письмо же пришло! — вспоминает Варвара.
Стенай второпях не сразу находит нужный клочок бумаги.
— От братейника!.. Прислал из госпиталя. Вот…
Крутогоров читает сначала про себя, потом вслух:
«Забирай мою избенку и заодно возьми те годы, которые я не дожил на этом свете. Дал бы и больше, да, окромя этого, ничего не имею».
Задумавшись, Крутогоров подходит к окну, произносит свое любимое:
— Дела-а!
— Ты в своих делах сам кумекай, а нас отпусти! — просит Варвара.
— Придется сегодня вам здесь переночевать. Зуйко, позаботься о них!
Сквозь зарешеченное окно комнаты чуть пробивается лунный свет. Крепко спят на нарах старшие Дороховы.
Мальчишки сползают с нар и ощупью пробираются к двери. Карпуха приседает на корточки. Федька становится ему на плечи.
В кабинет Крутогорова входит Зуйко.
— Проверил! — докладывает он. — Не соврали: стоит в Верхнянке заколоченный дом…
— Дороховский?
— Он самый… А все же, Василь Васильич, сомнение меня берет! Приметы-то сходны: хромает, и возраст тот, и сюда подался, и жена, и детишек двое…
