Грозовой август - [81]

Под утро ветер заметно ослаб, но дождь все лил и лил с прежней силой. На рассвете подошел черед переправлять вниз бригадные тылы. Викентий Иванович отстегнул висевший на груди карманный фонарик и, бросив под ноги желтый кружок света, пошел в санчасть. За крутым уступом перескочил через пенистый, шипящий ручей, повернул к санитарной машине, где лежал Алексей Ветров. Много хлопот было в эту ночь у Русанова, принявшего на себя обязанности командира батальона, но что бы он ни делал, тревожные думы о комбате ни на минуту не покидали его. С тех пор как Ветров, сраженный минным осколком, упал на твердый каменный бугор и санитары с величайшей осторожностью внесли его на носилках в санитарную машину, прошло уже более одиннадцати часов, но сознание не возвращалось к нему.

За походной кухней в дождевой мути показалось слабо освещенное окно санитарной машины. Русанов молча соскреб с сапог липкую грязь, стряхнул с плащ-накидки воду, тихонько приоткрыл дверь. В слабом свете аккумуляторной лампы показалось бледное, безжизненное лицо Ветрова. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты. У изголовья сидела Вероника Бережная. Она медленно подняла голову и, увидев Русанова, осторожно пошла к нему навстречу.

— Как дела? — тихо спросил Русанов.

— Так же.

— Ах ты беда какая...

В темном дверном проеме показался мокрый, будто облитый из ведра, Будыкин, вошел в машину, и они втроем начали шепотом обсуждать, как лучше переправить Ветрова на ту сторону перевала. В санитарной машине переправлять нельзя: машину будут спускать на тросах, она может дать сильный крен вперед или в сторону. Тогда беды не избежать. Оставалось одно — перенести носилки на руках. Это тоже небезопасно: хлещет ливень, беснуется ветер, под ногами камни, рытвины, скользкая грязь. Раненого можно и простудить, и уронить. Но другого выхода не было.

Вероника сделала Ветрову укол, укутала его шинелью, накрыла одеялами, плащ-палаткой, торопливо оделась сама. Викентий Иванович и Будыкин подняли носилки, осторожно протиснулись к выходу. Ветер обрушил на них поток воды. Санитары подхватили носилки и понесли комбата навстречу ветру вверх на седло перевала. Вероника шла рядом, то и дело поправляя шинель, концы плащ-палатки, все приговаривала:

— Не спешите! Осторожнее!

На вершине перевала остановились, сменились носильщики. Четверо автоматчиков, ощупывая ногами мокрые, скользкие камни, спустились на нижний уступ и подняли кверху руки.

Носилки с комбатом поплыли вниз. Через минуту их подхватили санитары, спустившиеся на следующий уступ. Так, от уступа к уступу, добрались наконец до подножия перевала и укрылись от ветра в подлеске, за каменным выступом.

Вскоре засветились фары — подошла санитарная машина. Ветрова внесли в нее. Вероника сняла с носилок мокрую плащ-палатку, сбросила шинель, присела, согнувшись, на стул и взяла раненого за руку. Осторожно перебирая тонкими пальцами, она с мучительным отчаянием пыталась найти на холодной, бесчувственной руке место, где удары сердца слышались бы более отчетливо. «Я слишком волнуюсь, — подумала она. — Не надо так, спокойнее. Ну, еще раз». И снова ее пальцы едва заметно передвинулись по руке повыше, пониже — искали ощутимых ударов крови. Пульс едва прощупывался. Сердце еле-еле поддерживало жизнь в тяжело раненном теле.

— Ну, как? — тихо спросил Викентий Иванович.

— Плохо, — ответила Вероника.

Русанов и Будыкин, стоявшие у двери, смотрели на восковое лицо комбата, мучительно раздумывали, как ему помочь, что можно сделать для его спасения.

— Надо в госпиталь, сегодня, — прервал молчание Будыкин.

— Я уже думал об этом, — озабоченно проронил Русанов. — Все дело в погоде. Переправить его можно только на самолете.

— Везти по такому бездорожью невозможно: он не выдержит, — сказала Вероника.

— Что же делать?

У дверей санитарной машины показался Иволгин, вслед за ним Драгунский.

— Нужна неотложная квалифицированная помощь, — быстро заговорил Драгунский. — Взглянув на Веронику, тут же осекся: — Не обижайтесь, доктор, мы все знаем: вы хороший врач. Но требуется опытный хирург. Верно? Я берусь доставить такого хирурга.

— Только без фантазии, — нетерпеливо прервал его Русанов.

— Никаких фантазий. Давайте выйдем и все обсудим.

Они вышли из машины. План Валерия заключался в следующем. Во время поездки в медсанбат он видел там главного хирурга госпиталя Бережного. Драгунский знал, что он, Бережной, не собирался возвращаться в тылы, намеревался ждать, пока подойдет в тот район филиал госпиталя. Значит, Бережной наверняка находится сейчас там, где стоял медсанбат. А это недалеко — его нетрудно найти.

— Он же прекрасный специалист, — горячо убеждал Валерий. — С того света людей возвращал. Дайте мне мотоцикл, и я к вечеру доставлю его сюда.

Идея Драгунского понравилась, но все понимали: осуществить ее должен кто-то другой: у Валерия прострелена рука, а в такой дороге можно налететь на японскую засаду, вступить в бой со смертниками.

— Пошлите меня, — вызвался Иволгин.

Будыкин тут же отвел его кандидатуру: нельзя оставлять взвод без командира.

Пока подбирали подходящего человека, из-за кузова студебеккера вынырнула закутанная в плащ-палатку фигура. Это был Баторов.