Грозовой август - [123]
А на мостовой, над пестрым морем соломенных шляп все метался зубастый дракон и никак не мог догнать красный шар...
XI
Узкие кривые улицы китайской части Мукдена кишели народом. Дымились уличные жаровни, кричали лоточники, торгующие снедью, по мостовой бродили кули с коромыслами на плечах, а на тротуарах шла бойкая торговля разной галантерейной мелочью, аптекарскими товарами.
Шагая с патрулем по тесному тротуару, Иволгин с любопытством приглядывался к чужой, незнакомой жизни. На коричневых стенах домов пестрели черные иероглифы, красно-синие флажки, на магазинах — длинные броские вывески «Чурин и К°».
Солнце калило уличные камни, нагревало напоенную ливнями землю, было душно, как в парной бане. От жары, пряных запахов и людской толчеи рябило в глазах, сохло во рту.
На углу под тенистым грабом дымилась жаровня. Пахло чесноком, луком и жареным мясом. У столика хлопотал расторопный китаец с туго заплетенными косичками.
— Чифан, куша, куша! — зазывал он клиентов, хлопая по столу тонкими жгутами теста.
В толпе китайцев попадались иногда русские. Поликарп Посохин по-ястребиному поглядывал на них, особенно на бородатых стариков.
— Все атамана Семенова ищешь? — спросил Юртайкин.
— Неплохо бы свести мне личные счеты с бородатым бесом, — ответил Поликарп. — Я бы ему напомнил про Чегырку...
Иволгин тоже смотрел на каждого бородатого с ненавистью. «Не этот ли гад моему батьке руку ломал?» — думал он.
Из окон кафе доносилась музыка, топанье каблуков, на заигранной, треснутой пластинке тосковал голос Вертинского:
Чем ближе к центру города, тем больше рикш. Бегут, бегут со своими тележками, шлепая босыми ногами по накаленным камням мостовой. Унизительнее такого труда невозможно что-либо придумать: человек везет на себе за деньги другого человека! «Вот она «зона процветания»! Носители восточной цивилизации хотят, чтобы и по Чите, Хабаровску и Владивостоку сновали такие же коляски», — подумал Иволгин.
Вот катит тележку худой, сгорбленный рикша с тонкой, жилистой шеей. Он дышит как загнанная лошадь, а в коляске восседает холеный господин, равнодушно поглядывая по сторонам: у него есть деньги!
Иволгину захотелось вытряхнуть из коляски этого господина, и он едва сдержал себя: во внутренние дела города вмешиваться запрещено.
«И что это за несуразица, — подумал он. — Патрулей посылают для порядка, а порядок наводить не позволяют. Мы — полномочные представители Советского Союза. Мы должны бороться с несправедливостью. Какие же мы представители, если видим такую несправедливость и не можем вмешаться?»
Вчера Илько Цыбуля остановил на улице рикшу и стал вежливо стыдить мандарина за то, что тот ездит на человеке. Про то узнал Державин и сказал бойцу: «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят».
На перекрестке Сергей увидел сгорбившегося старика рикшу. Он жадно хватал ртом воздух и еле тащил свою тележку. Посередине мостовой пробежал молодой здоровенный рикша. Слева нагонял его, покачиваясь из стороны в сторону, еще один. А за ним... Что такое? В коляску был впряжен худенький мальчишка. Глянул на него Иволгин и глазам своим не поверил. Это был знакомый ему китайчонок Ю-ю. Конечно же, он! Вон и дареная красная звездочка на соломенной шляпе...
— Зыдыласте! — обрадовался Ю-ю, узнав Иволгина.
Мокрое от пота темно-коричневое тело маленького рикши блестело на солнце, будто он только что вылез из воды. Ю-ю тяжело дышал, пот заливал ему лицо, на шее часто билась набухшая жилка.
— Зыдылавия зылаю! — Ю-ю приставил к виску ладонь, желая напомнить об их встрече там, в деревушке Хаонлинь.
Когда Иволгин смотрел на незнакомых рикш, он еще сдерживал себя, но, увидев в упряжке «своего» китайчонка с красной звездочкой на шляпе, не выдержал.
— Ты что это запрягся? Лошадь, что ли? — спросил он. — Ты почему их возишь? — Он перевел тяжелый взгляд на пассажира и оцепенел от неожиданности: в коляске сидел мистер Скотт — в клетчатом костюме и лакированных ботинках. Он с удивлением смотрел на Иволгина и никак не мог понять, в чем дело.
— Что вы делаете? — спросил Иволгин, часто моргая глазами, точно хотел убедиться, не мерещится ли все это ему.
— Едем со мной! — выкрикнул мистер и, выбросив вперед длинную костлявую руку, добавил: — На Индию.
Глаза Иволгина сузились.
— Вы что делаете? — тихо переспросил он, глядя в упор на мистера Скотта. — Да как вы посмели забраться на ребенка!
— Граф Кутайсов пьет, гуляет — за три года каторги!
— Я спрашиваю, как вы смели? — повторил Иволгин и вплотную подошел к пьяному графу.
Увидев в глазах лейтенанта недобрые огоньки, полу-граф, полу-мистер отпрянул к борту тележки, приподнял правую ногу и небрежно толкнул ею в спину китайчонка.
— Сянчжанмьянь цюй![33]
Это вконец вывело Иволгина из равновесия.
— Вон из коляски, подлец! — приказал он и сжал побелевшей рукой маузер.
— Пардон... — растерянно пролепетал мистер Скотт. Косясь с опаской на автомат, он попытался выскочить из коляски.
К месту происшествия подоспел еще один патруль во главе со старшиной Цыбулей. Старшина сразу понял, в чем дело, и тут же перешел в наступление.
В повести рассказывается о стойкости и морально-психологической закалке советских воинов, временно находящихся за рубежом нашей Родины.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге две повести — «На Забайкальском фронте» и «Жизнь продолжается». В центре первой повести — советские солдаты, с честью выдержавшие все испытания и оправдавшие высокое доверие Родины в боях с японскими милитаристами. Вторая повесть посвящена бывшему забайкальцу, совершившему бессмертный подвиг в боях на подступах к городу Ленина, — Г. П. Масловскому. В очерках военных лет автор рассказывает о воинах-забайкальцах, которые в годы Великой Отечественной войны стояли в готовности к отражению возможной агрессии милитаристской Японии, а в августе сорок пятого принимали участие в разгроме Квантунской армии. Для массового читателя.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».