Грозовой август - [109]
— Значит, конец, — прошептал Иволгин, отворачиваясь в сторону от густой струи горячего дыма.
Но Андрей Хлобыстов не хотел думать о конце. Японский снаряд не задел мотора — значит, танк в боевом строю!
Пусть в нем не осталось ни одного снаряда, ни одного патрона. Разить вражеские пушки можно гусеницами, бить лобовой броней! Да, можно!
— Дави! — исступленно гаркнул Андрей, и горящий танк ринулся на японскую пушку, раздавил ее и понесся дальше.
За командирской машиной, с левой стороны, мчался Бушуев, поражал на ходу высвеченные во мраке японские орудия. Следом бежали автоматчики — косили очередями орудийные расчеты.
Иссиня-красные языки пламени трепыхались, прыгали по темной броне подожженного танка. Из всех щелей валил едкий смрад. А машина все носилась, металась багровым чудовищем по темному берегу Гольюр-хэ — утюжила артиллерийские позиции. Обезумевшие от страха японцы прыгали в реку, бежали к затопленному водой гаоляновому полю. Иволгин, весь захваченный боем, размахивал опустевшим автоматом и выкрикивал одно-единственное слово:
— Круши! Кру-у-ши-и-и!
Танк Андрея Хлобыстова остановился лишь тогда, когда кончилось все горючее. Автоматчики вытащили из машины потерявшего сознание командира башни, сорвали тлевший комбинезон с заряжающего. Хлобыстов беспомощно держался за корму бушуевского танка, еле ворочал языком:
— Нахлебались мы этой дряни... Мутит меня. Угорел...
Иволгин с Бушуевым помогли ему забраться на броню. Поехали вдоль берега к мосту — надо было выполнять вторую часть боевой задачи: брать аэродром.
Догоравший мост едва желтел в густом мраке. Вот и предмостная насыпь. Надо было спешить к аэродрому. Но как и чем его брать? Остался один танк, а в нем ни одного снаряда, ни одного патрона. Боеприпасы должны доставить плотогоны, но они что-то задержались.
Чтобы повысить шансы на успех, решили вытянуть из реки танк погибшего Чеботарева. Зацепили буксирный трос, заурчала, надрывно дрожа, бушуевская машина, и после тяжких усилий облепленный грязью танк вытянули.
Гиренок принялся проверять мотор.
— Вот ведь как получается, мать честная: третью машину приходится объезжать...
— Живей, живей! — торопил его командир взвода. А сам все кашлял, протирал глаза и с тревогой поглядывал на черную шумящую Гольюр-хэ. Где плот? Без снарядов аэродром не возьмешь.
Плотогоны вскоре показались. Все обрадовались. Но тут обрушился прогоревший мостовой настил, плот заволокло дымом и горячим паром. Упавший горбыль пережег канат.
Водяной поток отбросил плотогонов в сторону. Только Ерофей Забалуев удержался на месте. Он обхватил сваю, сцепил пальцы в замок и все-таки пересилил бешеное течение. Подоспевшие танкисты едва разомкнули его онемевшие пальцы, вывели на берег, помогли забраться на тридцатьчетверку.
Танки, ни минуты не задерживаясь, рванулись к затаившемуся где-то поблизости аэродрому.
Иволгин и Хлобыстов напряженно глядели вперед, хотя ничего не было видно. На взлобке тридцатьчетверку подбросило вверх, толкнуло в сторону. У поворота — сбитый указатель, залитый водой кювет, правее — заросший травой откос.
За поворотом — твердая дорога.
— Скоро должен быть... — прошептал Иволгин.
Они спешили — хотели опередить отходивших от реки японцев.
Уже светало. Осталась позади задымленная Гольюр-хэ, вязкая заводь. За кукурузным полем показался темный силуэт длинного здания.
— Рискнем? — спросил Андрей. И услышал в ответ:
— Давай!
У въезда на аэродром поднимался бугор, заросший травой. «Не иначе, дзот», — подумал Иволгин и плотнее прижался к броне. Он не ошибся — из окутанной травой амбразуры нехотя стукнул пулемет.
Тридцатьчетверка с ходу дала два выстрела по дзоту и устремилась вперед — на взметнувшийся купол дыма и пыли. Прорвавшись сквозь темную завесу едкой гари, она протаранила ворота и подкатила к невысокому зданию аэродрома. Захлопали одиночные выстрелы. Десантники залегли за танками. Зазвенели стекла — в окна полетели гранаты.
Аэродром удалось взять без большого труда, поскольку главные силы охраны были брошены к мосту. Хлобыстов загнал танк в кустарник и доложил по радио командиру бригады о выполнении задачи.
С нетерпением ждали утра.
От реки, от моста то и дело отходили японцы — в одиночку и небольшими отрядами — и пытались отбить аэродром. Но танкисты и десантники держали его крепко, знали: аэродром сдавать нельзя — сюда должны прибыть самолеты с горючим. Без горючего бригада мертва.
На восходе солнца на аэродром двинулся отряд маньчжурской конницы — сабель пятьдесят, не больше. Кони были мокрые, всадники в длинных черных одеждах.
Прогремели пушечные выстрелы. Отряд, рассеченный взрывами, развалился на две почти равные половины, конники повернули назад. И только один всадник, в желто-зеленом френче, летел с поднятой саблей прямо на танк.
— Банзай! Банзай! — хрипло горланил он.
— Вот псих — на танки с саблей! — сказал Юртайкин.
Изумленные безрассудной смелостью кавалериста, десантники оторопели и даже перестали стрелять.
Всадник подскочил к танку, осадил коня и ударил мечом по башне. Клинок, блеснув лезвием, переломился, а всадник, потеряв равновесие, рухнул на землю и начал вгорячах тупым обломком меча тыкать себя в живот.
В повести рассказывается о стойкости и морально-психологической закалке советских воинов, временно находящихся за рубежом нашей Родины.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге две повести — «На Забайкальском фронте» и «Жизнь продолжается». В центре первой повести — советские солдаты, с честью выдержавшие все испытания и оправдавшие высокое доверие Родины в боях с японскими милитаристами. Вторая повесть посвящена бывшему забайкальцу, совершившему бессмертный подвиг в боях на подступах к городу Ленина, — Г. П. Масловскому. В очерках военных лет автор рассказывает о воинах-забайкальцах, которые в годы Великой Отечественной войны стояли в готовности к отражению возможной агрессии милитаристской Японии, а в августе сорок пятого принимали участие в разгроме Квантунской армии. Для массового читателя.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».