Грозовое лето - [21]
— Я от партии себя не отделяю, агай, но ведь при дутовцах затаились, ни протоколов, ни партбилетов не было. Но мне доверяли.
— И мы доверяем, кустым!
«Как все сложно, запутано!.. Кулсубай служит верой и правдой Заки Валидову, башкирскому националистическому правительству, а его пасынок с нами. Говорим — семья, а семьи-то и нету. Раскололась!» — подумал Хисматулла.
После ночного перехода Хисматулла решил устроить дневку на поляне, у стога сена. Светало чуть-чуть, робко, нехотя. Партизаны до того истомились, что не развязали заплечных мешков, хлеба, сухарей не вынули, костра не разожгли, чтобы вскипятить чай, — повалились в копны влажного сена и тотчас заснули. Кое-кто забылся каменным сном, кое-кто метался, скрипел зубами, кое-кто стонал. Командир и Талха еще стояли с минуту, покурили.
— А ты, агай, все же хочешь уводить отряд из Кэжэнского кантона? Но, может быть, удобнее расположиться неподалеку от родных аулов?
«К Варваре тебя тянет, кустым!» — понял командир, но не осудил парня.
— Боюсь, что полковник Антонов не даст нам передышки. А если бы мы соединились с уральскими партизанами, то не уклонились бы от схватки с Антоновым. Но не будем загадывать… Утро вечера мудренее. Ложись, отдохни.
Талха не заставил себя упрашивать, рухнул как подкошенный в сено, негромко, но басовито захрапел.
Хисматулла остался часовым, шагал, непрерывно курил, чтобы отогнать кружащую голову, сковывающую ноги дремоту.
12
Полковник Антонов расправой с захваченными врасплох партизанами и убежавшими из тюрьмы узниками не насытился. Рапорт в Оренбург он послал, конечно, победный, но ротмистру Грязнову заметил с упреком:
— Ваше благородие, самые стойкие партизаны у Хисматуллы. А где этот неуловимый Хисматулла?
— Поймаем.
— Говорить-то легко!
— Есть же у нас изворотливый лазутчик Насибулла Мухаметшин. Его и пошлем на розыски.
— Разве что!..
Насибулла непрерывно кланялся, в полной растерянности разводил руками, посоветовал оставить на хуторе засаду, но не выказывал прыти ловить исчезнувших старателей Хисматуллы.
Засаду на хуторе полковник оставил — полусотню есаула Габитова, а эскадрон ротмистра Грязнова послал перехватить дозорами все ближние дороги и тракты. Сам с конвойной сотней поехал обратно в поселок.
Лесная дорога извивалась круто, и сперва казаки услышали бешеный топот копыт, но лишь через минуту-две на передовой дозор вылетел сипло дышащий, в грязно-белых ошметках пены жеребец; иссеченные плетью до кровавых рубцов бока его тяжело ходили. Всадник как бы ввинчивался в воздух, размахивая плетью.
— Это же господин Нигматулла Хажигалиев! — приподнявшись в седле, воскликнул Грязнов.
Конь был остановлен твердой рукой, осел на задние ноги, копыта взрыли землю.
— Ваше высокоблагородие! Господин полковник! — взвыл Нигматулла, трясясь от горя и злобы. — Ограбили! Золото! Пуда два, если не больше! Этот разбойник Хисматулла…
В глазах полковника сверкнули алчные огоньки.
— Золото? А я почему не знал о золоте? Почему золото не было сдано в государственную казну?
— Ваше высокоблагородие, золото принадлежало башкирскому правительству! Сам Заки-диванбаш, отец нации…
«Плевать я хотел на твоего отца нации, — подумал полковник. — Мне бы поймать Хисматуллу с его сокровищем! Ни дня здесь не останусь! В Париж, в Париж!..»
И сказал уверенно:
— Господин Нигматулла, успокойтесь, грабителей отыщем и накажем! Полагаю, что золото спрятано в поселке. Будем искать.
По приказу Антонова казаки крупной рысью поехали к Юргаштам, охватили поселок кольцом. Жители в те годы при появлении любого войска, еще не разглядев цвета знамени, прятались по домам, калитки замыкали на замки, спускали с цепи собак. И сейчас улицы поселка были безлюдными, копры над шахтами стояли притихшие, как часовые, на реке Юргашты не слышалось стука лопат и заступов старателей… Казаки не церемонились — ломились в ворота, барабанили в окна, нагайками выгоняли жителей из домов и конвоировали их, как арестантов, на базарную площадь. Собрались через полчаса старики, старухи, безусые парни — почти подростки. Взрослых мужчин-старателей в толпе не было, и Антонов знал, что они у Хисматуллы в большевистском отряде… Доползли до площади лишь калеки — инвалиды войны германской и войны гражданской.
— Тихо-о-о! — заунывно проголосил адъютант.
Люди до того были напуганы жизнью, что кашлять, вздыхать боялись — зажимали рты ладонями.
— Разбойник-большевик Хисматулла Хуснутдинов со своей шайкой красных грабителей ночью похитил из кассы Юргаштинского прииска золото! — громко, подчеркнуто твердо сказал полковник. — Кто помогал грабителям? Где золото? Куда спрятались большевики с Хисматуллою?.. Сожгу весь поселок, если не выдадите преступников! Мое слово несокрушимое.
Люди попа́дали на колени; православные крестились, мусульмане, закрыв руками лицо, шептали молитву.
— Ваше превосходительство, мы сами по себе, мы живем в покорности властям, — сказал, трясясь от страха, тощий мастеровой в солдатской, без кокарды, фуражке. — И с бунтовщиками не встречаемся…
— Молчи, большевистская морда! — пригрозил полковник. — Нельзя унести далеко два пуда золота. Здесь оно где-то схоронено. Все вы заодно с красными. Эгей, есаул, поджигай дома смутьянов!
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
Через десятки километров пурги и холода молодой влюблённый несёт девушке свои подарки. Подарки к дню рождения. «Лёд в шампанском» для Севера — шикарный подарок. Второй подарок — объяснение в любви. Но молодой человек успевает совсем на другой праздник.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.