Гробница Крокодила - [54]
А кинжал? Единственный способ от него избавиться – убедить какое-нибудь божество его уничтожить, а иначе Вороны рано или поздно вернут кинжал себе.
Гилас сидел, прислонившись к камню и положив локти на колени, и глядел на пустыню.
Его голову по-прежнему обвивает папирус с заклинанием Небетку. Вид у Гиласа суровый: сразу видно, парень за себя постоять умеет. Даже одетый в юбку с красным поясом, предназначенную для знатного египтянина, Гилас – акиец до мозга костей: прямой ликонианский нос, длинные золотистые косы воина.
Поймав на себе взгляд Пирры, Гилас кривовато улыбнулся. Только в этот момент Пирра сообразила, как неряшливо выглядит. А Меритамен, должно быть, прекрасно смотрелась в лунном свете! Пирра стала сердито расплетать косы, выдергивая из прически цветы и перья.
Гилас тоже принялся расплетать волосы.
– Почему меня выпустила она, а не ты?
Пирра рассказала, как Меритамен подкараулила их на пути к гробнице и угрожала бросить Гиласа умирать внутри, если Пирра не позволит египтянке занять ее место.
– Другого способа тебя спасти не было, но я выставила условие: соглашусь, только если Меритамен меня отпустит. Пока Херихор вел ее к гробнице, мы с Ренси побежали в конюшни. Их никто не охранял, все дежурили возле гробниц. Я решила украсть колесницу: умчим на ней, только нас и видели. Но я все гадала, жив ли ты… – Пирра нахмурилась. – А потом у Реки я заметила Воронов. Уже совсем отчаялась, но тут прибежал Ренси. Сказал, что Меритамен выпустила тебя, забрала кинжал и даже показала тебе дорогу до пустыни. Ренси и Херихор помогли мне украсть колесницу. Остальное ты знаешь.
Пирра глядела на Эхо. Соколиха прижала ногой змеиную голову и принялась рвать ее клювом.
– А ведь эта египтянка скрыла от меня, что Вороны уже на Западном Берегу, – с горечью прибавила Пирра.
– По-моему, она сама этого не знала, – возразил Гилас.
– Мне показалось или ты за нее заступаешься?
– Она ведь сказала мне про тропу, а могла просто уйти.
Пирра фыркнула:
– Уродину ты бы так выгораживать не стал!
– Пирра, Меритамен тебе не соперница.
У девочки жарко запылали щеки, и она принялась торопливо расчесывать волосы пальцами, а потом достала нож, чтобы обрезать подол ниже колена. В платье покороче ходить удобнее, а полоски ткани можно обернуть вокруг головы, чтобы Солнцем не напекло.
Потом Пирра размотала бинты Небетку и достала кинжал Короносов. Гилас зачерпнул пригоршню песка и отполировал клинок до блеска.
– Как странно все сложилось, – задумчиво произнес Гилас. – Теламон хотел расправиться со мной сам, чтобы вся слава досталась ему, и пошел вперед один. А не будь он таким гордым, приказал бы воинам окружить гробницу, и я бы оттуда живым не ушел.
– Даже рассуждать про это не смей! – возмутилась Пирра.
Повисло молчание. А потом девочка тихонько спросила, что Гилас видел в гробнице.
Гилас с запинками поведал ей обо всем: о том, как лежал в гробу, будто в западне, как маду нетчер ожили, как он полз по туннелю, как усердно трудились шабти. И наконец, рассказал про крылатую фигуру в погребальной камере.
Участь Усеррефа оказалась еще страшнее, чем Пирра себе представляла.
– Но теперь все хорошо, – успокоил ее Гилас. – Когда я положил в гроб нужный свиток, дух исчез, а значит, Усерреф освободился – или он на пути к свободе.
Тут Пирра в первый раз заметила, что на груди у Гиласа висят два амулета: львиный коготь и уаджет Усеррефа.
– Ты не вернул ему уаджет.
– Я пытался, но Усерреф хотел, чтобы я оставил его себе.
– Почему?
– Не знаю. На, возьми.
– Нет, – медленно покачала головой Пирра. – Если так хочет Усерреф, пусть будет у тебя. Наверное, у него есть на это причины.
Вдруг Пирра погрузилась в глубокое уныние. Да, кинжал Короносов у них, но Усерреф погиб, его не вернешь. И даже если они с Гиласом найдут способ уплыть из Египта, Теламон и Алекто останутся безнаказанными и смерть Усеррефа так и не будет отомщена.
Эхо у себя на камне отрыгнула аккуратный шарик из змеиных костей и блестящей чешуи. Гилас подошел к краю каменного выступа и замер, глядя вперед. Солнце палило беспощадно, от зноя пустынный воздух дрожал. Гилас взял бурдюк и взвесил в руках.
– Для двух человек и двух лошадей этого даже на день не хватит, – заметил Гилас и повернулся к Пирре. А потом, будто прочитав ее мысли, сказал: – Придется возвращаться к Реке.
– Знаю. Но Вороны с ущелья глаз не спустят.
– Что верно, то верно.
– А может, есть другой путь через скалы? К югу отсюда я видела впадину, похожую на седло. Что, если подняться туда и перебраться на другую сторону?
– А вдруг у Воронов и там выставлены дозорные?
– Разве у нас есть выбор?
И снова сердце Пирры сжалось от страха. Судьба, боги, Разбойница, жажда – они будто угодили в ловушку, и теперь сеть затягивается все крепче.
– Как ни крути, а вернуться придется, – произнесла Пирра.
Казалось, палящий зной никогда не отступит, но вот день сменился вечером, и Гилас с Пиррой пустились в путь.
Лошадей они решили отпустить: пусть животные сами возвращаются через ущелье. Появление коней отвлечет Воронов, пока беглецы поднимаются к седловине на юге. План хлипкий, но в такой ситуации ничего лучше не придумаешь.
