Гробница Анубиса - [54]

— Я помню, что ты не в своем уме, Кассандра. Но похоже, твое сумасшествие прогрессирует.

Продолжая целиться ей в голову, он левой рукой без малейшего стеснения ощупал ее одежду и даже, сунув руку под длинную юбку, проверил, не спрятано ли чего между ног. При виде подобных манипуляций Ганс покраснел.

— В последнее время, — усмехнулась она, — уже не модно прятать пистолеты за подвязками. Такая жалость!

Гиацинт, игнорируя издевку, продолжал шарить, потом, выпрямившись, победно потряс каким-то продолговатым металлическим предметом:

— Надо отметить, что ты не утратила былых похвальных навыков.

Он бросил мне свою находку — складной нож с тремя лезвиями. Я поймал его на лету и засунул в задний карман шортов. Это была одна из тех миниатюрных, но смертоносных игрушек, которые подчас фигурируют в гонконгских триллерах.

Поймав мой изумленный взгляд, молодая женщина иронически подмигнула. Потом изящно опустилась на мою кровать, не обращая внимания на пистолет в руках своего бывшего собрата по оружию, хотя дуло по-прежнему было направлено на нее.

— Я наслышана о вашем атлетическом телосложении, профессор Лафет, но должна признать, что рельефность вашей мускулатуры превосходит все ожидания, — заметила она, вынимая сигарету из моей пачки, которая вместе с прочими принадлежавшими мне пожитками валялась на полу.

Она успела вытряхнуть на пол весь наш багаж и, видимо, расшвыряла его ногами.

— Где анк? — спросила она и, заметив, как Ганс, отпрянув, вцепился в ремень своего рюкзака, обронила: — Ясно…

— А где посох? — откликнулся Гиацинт, поднося к ее лицу свою зажигалку с трепещущим язычком пламени.

Она выпустила из своего чувственного рта, изогнутого в хищной усмешке, длинную струю дыма.

— Посох в музее, не так ли? — вмешался я.

— Вы там были? — осведомилась она и, когда я покачал головой, снова усмехнулась: — Счастлива, что могу избавить такого заслуженного археолога, как вы, профессор, от лишних хлопот. Здешний ассортимент столь убог, что превращает звание музея в чистую фикцию. Обветшалые подделки да искореженные обломки — вот и все, чем добрейшие монахи рассчитывают утолить любознательность посетителей.

— Однако же что-то… похитили? — рискнул вставить Этти.

Кассандра обернулась к нему, обозрела детально, с головы до пят, и в ее изумрудных глазах зажегся алчный блеск. Затем, снова обращаясь к Гиацинту, она полюбопытствовала:

— В какой языческой преисподней вы раздобыли этого ведического Аполлона, отец мой?

Но Этти, казалось, нисколько не смутили ни вольность ее речи, ни подразумеваемые инсинуации.

— Аполлон задал вам вопрос… мадам.

Произнося последнее слово, братец позволил себе слегка поморщиться, и эта гримаса совсем не понравилась молодой особе.

— Взлом служил не более чем средством отвлечь внимание монахов и военных.

— Так где посох? — не отставай я. — Где вы его нашли?

— Недалеко отсюда, — с манерной ужимкой обронила она, вставая, чтобы погасить свою сигарету в кувшине с водой, которой я пользовался для умывания. — Что ж! Теперь я могу уйти, или вы рассчитываете всадить мне пулю в лоб прямо сейчас?

— У нас анк, у тебя посох, — резюмировал Гиацинт. — Возлюбленная, мы зашли в тупик.

— Это он пока у вас! — Она послала ему воздушный поцелуй. — До скорого, отец мой. — Направившись к двери, она нежно погладила замок, покореженный ударом Гиацинта. — Вам трудно будет объяснить это… Будь я на вашем месте, я бы испарилась прежде, чем мне пришлось бы отвечать на слишком обременительные вопросы.

Она уплыла по коридору, самым вызывающим образом покачивая бедрами, и Ганс, сорвав с головы каскетку, в ярости швырнул ее на пол.

— Почему ты позволил ей уйти? — набросился он на Гиацинта.

Тот пренебрежительно глянул на раскипятившегося молокососа:

— А ты бы чего хотел? Пытать ее, чтобы вырвать признание? Укокошить даму? Здесь, в этой комнате? — (Юноша потупился.) — Взбалмошный мальчишка! — Гиацинт, в свою очередь, провел ладонью по искореженной двери. — Вторая за день… Придется оставить им щедрые чаевые, это в наших интересах. Надо сматываться.

— Как? Без посоха? — закричал я.

— Кассандра поспешит вслед за нами, а с ней и посох. Оставаться здесь, где все эти солдаты, которые…

— А это что такое? — перебил его Ганс, показывая мне что-то вроде длинного проржавевшего ножа, который он только что извлек из-под груды разбросанной одежды.

Выхватив у него из рук сей неприглядный предмет вместе с подвешенной к нему этикеткой, где значились название, описание и дата, Этти сказал:

— По всему, из музея украдено именно это.

Тут даже Гиацинт взорвался, не выдержал:

— Вот дрянь!

— Она хочет, чтобы нас загребли за кражу, — сообразил я.

— Гиацинт! Надо догнать ее, схватить! — крикнул Этти. — Если она донесет властям, мы…

Но наш приятель успокоительным жестом положил ему руку на плечо:

— Если бы она нашла анк, тогда да. А так нет. Нам нечего бояться. Она, по всей вероятности, надеялась его украсть, а уж потом донести, чтобы избавиться от нас.

— А если она все-таки сделает это? — не унимался испуганный Ганс.

— Она же не идиотка. Тогда наше имущество конфискуют, в том числе анк, и ей уж не добраться до него. Нет, нет… Ее надо заманить подальше отсюда, а потом, выждав удобный момент, настигнуть на открытом месте. А пока отделаемся от всего этого. — Он указал на музейный экспонат и оружие Кассандры.