Гробница Анубиса - [53]

— Вы упускаете одну деталь, Морган, — рискнул напомнить Гиацинт. — Если вы сейчас все бросите, ваш отец…

— Мой отец на свободе и уже покинул Индию! — взорвался я. — Но вы и это воздерживались нам сообщить!

Он замотал головой, явно озадаченный:

— Нет. Процесс должен состояться не ранее, чем…

— Процесс имел место два дня назад. Амина только что сообщила мне об этом!

С абсолютно потерянным видом он встал, как-то нетвердо прошелся туда-сюда по комнате.

— Это невозможно… Она, наверное, ошиблась, ведь мне говорили, что… Я больше ничего не понимаю.

С этими словами он рухнул на кровать, сжимая голову руками. То ли уж очень ловко разыгрывал комедию, то ли до него дошло, что четвертым одураченным оказался он сам.

— Гиацинт, где наш отец? — взмолился Этти, золотистые глаза которого вперились в самую глубину его зрачков.

Тот, не дрогнув, выдержал этот взгляд, но по его лицу было видно, что он страшно подавлен.

— Если он уже за пределами Индии, то… я не знаю.

Я чуть было опять не вспылил, но брат меня удержал.

Гиацинт не лгал.

Выскочив на улицу и вбежав в телефонную кабинку, я стат трясущимися пальцами совать в щель монеты, потом лихорадочно набрал парижский номер отца. И тут же со вздохом повесил трубку, вслух прошептав:

— Автоответчик.

— Попробуй домой позвонить, — посоветовал Ганс.

Я так и сделал. Трубку взяла Мадлен.

— Это ты, Мадлен? Папа не звонил? А… Нет, все идет, как и предполагалось. Да, все в порядке, — соврал я. — У меня почти не осталось монеток, я попробую еще позвонить дня через два-три, ладно, Мадлен? Я тоже тебя обнимаю. Хорошо. До свидания.

Я повесил трубку, сурово оглядел своих спутников. Этти с трудом сглотнул — мешал ком в горле.

— Пустите-ка меня, — скомандовал Гиацинт, шагнув к телефону.

Он сделал несколько звонков, которые, похоже, привели его в ярость. Через четверть часа — эти минуты нам показались вечностью — он вышел из кабинки. И пробормотал чуть слышно:

— Амина была права.

Он побрел по опустевшей улице — палящий зной разогнал туристов. Казалось, он испытывает нестерпимое унижение от такого предательства, от сознания, что его водили за нос, будто новичка.

— Попробуйте позвонить отцу на его мобильник, — внезапно предложил он мне.

— Мобильник? Можно смело биться об заклад, что если даже полиция и не прибрала его к рукам, то уж батарейки наверняка сели. Где бы он мог его зарядить? В камере?

— Все-таки попытайтесь.

Я подчинился почти без надежды, но сверх ожиданий кто-то взял трубку, и на том конце провода раздался знакомый мягкий голос.

— Гелиос! — прохрипел я так, что мои спутники вздрогнули. — Где мой отец?

— В безопасности. На данную минуту.

— Вы дерьмо…

— Не будьте таким грубым, профессор. Я этого терпеть не могу.

— Я хочу поговорить с моим отцом!

— Он отдыхает. Вы побеседуете с ним в другой раз.

— Мне нужно поговорить с ним немедленно.

— Он чувствует себя хорошо, даю вам слово.

— Знаю я, чего стоит ваше слово!

Тут он этак звонко хихикнул:

— В таком случае вам нечего опасаться. Разве я когда-нибудь не сдержал обещания? Я заверил вас, что пущу в ход все свое влияние, чтобы обелить вашего отца и вытащить его из тюрьмы. И я сделал это. Взамен вы должны были оказать мне маленькую услугу, но приходится констатировать, что вы не проявляете для этого достаточной настойчивости.

— Вы обманули нас!

— Сделайте работу, и вы вновь обретете своего отца.

— А в противном случае?

— Вы себя недооцениваете, профессор. В этом ваша ошибка. Передайте своим товарищам мой сердечный привет.

— Нет! Подождите!

Он отключился, а я со всего размаху саданул трубкой по номерному щитку.

— Морган? — Этти, задыхаясь, вцепился в мою майку. — Где папа?

Я объяснил ему ситуацию, краем глаза приметив, как каменеет нижняя челюсть Гиацинта. Пьянея от гнева, тот процедил:

— На сей раз он зашел слишком далеко.

Этти, ломая руки, бормотал на хинди вперемешку проклятия и молитвы.

— Придется найти маску, — заключил он наконец. И в ответ на мой возмущенный взгляд вздохнул: — Морган, этот человек не оставил нам выбора.

Сиеста кончалась, тут и там замелькали туристы, и я забеспокоился, как бы наша группа не привлекла излишнего внимания.

Итак, мы вернулись в монастырь и направились в свои комнаты.

Когда я уже потянулся к дверной ручке, собираясь вложить ключ в замочную скважину, Гиацинт удержал меня.

— Постойте! Смотрите, — шепнул он, указывая на замок.

Кончиком пальца он коснулся царапин на дереве, таких крошечных, что я бы никогда их не заметил.

Жестом он приказал нам отойти и встать по обе стороны двери, а сам вытащил пистолет.

— Не двигайтесь, — одними губами, беззвучно предупредил он, снимая оружие с предохранителя.

Со множеством предосторожностей он прицелился, затем ударом ноги распахнул дверь и тотчас приземлился на четвереньки, направив дуло своего пистолета на вторгшегося врага. Или, вернее… на врагиню.

— Воистину добрый день, отец мой! — звучно, дерзко приветствовала она его, нимало не смущенная, даже не удивленная нашим внезапным появлением.

Хотя никто не успел потребовать этого, она протянула Гиацинту свой пистолет с привинченным к дулу глушителем.

Настороженно обшарив комнату взглядом, он только после этого медленно приблизился к молодой женщине и взял пистолет, чтобы тотчас препоручить его Этти.