Греховно и неприкосновенно - [12]

— Да?.. Продолжайте.

— Или он — некая необъяснимая реальность. Не знаю. Ничего не могу понять.

— Реальность?

— Возможно. Когда имеешь дело с мозгом, трудно отделить истину от лжи, иллюзию от реальности; причем это относится не только к Ральфу, но даже ко мне.

Раз я сам чуть не уверовал в реальное существование Оразда. Мне захотелось встретиться с ним, очень захотелось увидеть его собственными глазами.

— Я все еще не понял цели ваших экспериментов, доктор.

— Психофантоматикой я занялся еще в студенческие годы. По той же теме защитил докторскую. Первым делом принялся искать, где локализованы отдельные эмоции. Раздражая лобные доли, снимал чувство тревоги, напряжение; отчуждение можно было победить, воздействуя на септальную область; нашел я также центры душевного подъема, вдохновения, комплекса страха, даже полового удовлетворения. Комбинируя раздражения, подаваемые в различных сочетаниях, я вызывал появление образов — логичных либо непоследовательных, противоречивых; цельных либо фрагментарных. Но все они были яркими и богатыми. В реальности эти образы не существуют, не имеют с ней ничего общего, онитипичные фантомы. Но среди них мои пациенты жили точно так же, как и в реальном мире, они от этих образов ни в коей мере не шарахались. Они понимали, что окружены чем-то, с истиной не имеющим ничего общего, и, чтобы слиться с параллельным психомиром, сами становились ненастоящими. Понимаете, среди реальности они были реальны, очутившись же в мире иллюзий, становились иллюзорными. Создавали фантомы самих себя…

— Поясните, пожалуйста, свою мысль.

— Тут мы подошли к сделанному мною открытию. Около двух лет назад я обнаружил особые функции так называемого рога Аммона. Это небольшое возвышение в височной части бокового желудочка мозга. Если одновременно воздействовать на него медикаментозно и током высокой частоты… Нужны вам эти подробности? Вы думаете? Хорошо. Так вот, тогда возникает фантомный образ самого пациента. Вам непонятно? В том-то и дело, что мне тоже. Приведу пример с Ральфом. В ходе эксперимента он неподвижно лежал на койке. Он-то не двигался, но от него образ-фантом, который бродил по комнате, встречался с Ораздом, с куклой, переживал. Отделение образа не носит, разумеется, физического характера. Оно нематериально, это фантом. Как бы объяснить вам…

— Ну-ну, я слушаю.

— Пример — фотография. Вы видите себя на снимке, фактически же вас там нет-только какой-то ваш след, отпечаток, воображаемый дубликат. Вот это я и называю фантомным образом.

— Но ведь вы пошли и дальше, не правда ли, доктор?

— Разумеется! Надо быть дураком, чтобы на этом остановиться. Следующим шагом стало вживление электродов самому себе.

— Себе?!

— Я ведь поклялся говорить только правду. Мои ассистенты Визель и Джаспер провели операцию блестяще.

— Не понимаю, все же, зачем самому себе-то…

— Собственное восприятие незаменимо. Я желал лично туда отправиться… Биотоки моего мозга усиливались и передавались Ральфу. Я был передатчиком, он — приемником. Мы превратились в единый мозговой агрегат. Его мозг и мой слились, мой управлял, его — подчинялся.

— Насколько я понимаю, это смело поставленный опыт.

— Такое делалось впервые в мире!

— Какую цель вы при этом преследовали?

— Что ж, объясню: в результате настоящая кукла становилась ненужной! Зачем она, раз я сам создавал ее фантомный образ? Теперь уже в девушку превращался сам, ложью стало всё, буквально всё!

— А Ральф понял?

— Нет. Точек соприкосновения с реальностью у него уже не оставалось, он целиком погрузился в мир своего мозга, а мозгом-то управлял я.

— Тем не менее, смысл ваших действий от меня ускользает.

— Я хотел встретиться с Ораздом.

— Чтобы убить его?

— Не исключено. Я на месте собирался решить, кто он и какую судьбу ему уготовить. Меня бесила недвусмысленность, объективность его присутствия. Почему, почему везде и всюду непременно появлялся ОН! Что это за чертовски бессмертная выдумка?!

— Теперь мне совершенно ясно: своими опытами вы уничтожили личность Ральфа Хеллера. Попав в руки нечистоплотного ученого…

— Что ж, это в известном смысле верно.

— Это подсудно.

— Знаю. Но сделать вы мне больше ничего не можете — Ральф погиб в авиационной катастрофе.

— Вовсе нет: Ральф жив! Вчера он позвонил нам и сообщил, что совершил убийство!

— Убийство? Кого же он убил?

— Вас, доктор Скиннер.

Из дневника Ральфа Хеллера

Тихо так, будто воздух совсем исчез. Смутно помню: взорвался один из двигателей, сначала мне привиделись ангельские крылья, потом я вспомнил мягкие ладони мамы, потом мне вдруг страшно захотелось грибного супу, но не из парниковых шампиньонов, а из темно-коричневых лесных грибов… Земля оказалась чересчур близко: оглушительный взрыв, грохот, горящее серебристое тело «Боинга» и последняя мысль: «Это конец».

А сейчас тихо, будто воздух совсем исчез и никогда больше не вернется. Ужасно жарко, трава вокруг все еще дымится, воняет расплавленной пластмассой, керосином и горелой человеческой плотью. Все мертвы, и нелегко будет собирать останки для похорон — в том случае, если кто-то вообще решит взять на себя этот труд. Все мертвы, только я поднимаюсь и делаю несколько шагов, но тут и мои силы кончаются, я падаю набок, громко умоляя о глотке воды.