Грехи и погрешности - [4]
Другое дело – Патч. О его художественных способностях уже упоминалось. А ещё…
Нина, несмотря на свои годы – продолжающиеся второе десятилетие «чуток за тридцать» – выглядела гораздо моложе своих лет. Как говорится, маленькая собачка до старости щенок. Единственное, что могло испортить её не лишённое привлекательности лицо – очки. Но это случилось бы в прошлом, когда страшные минус девять обрекали хозяина на постоянную носку массивной роговой оправы – другая просто не выдержала б веса толстых стёкол. Продвинутые ж «нулевые» решили проблему легко и элегантно. Даже если отказаться от контактных линз, невесомый оптический пластик в тоненькой модной оправе просто не мог испортить внешность ни в каком другом случае, кроме полного отсутствия вкуса. Вкус у Варламовой был. Что называется, врождённый. Но – остаточное явление детства и юности, нашпигованных презрительными усмешками – раскрепощённой особой Нину назвать никто б не осмелился. Видимо, по причине внутренней скованности и замуж она вышла слишком поздно. Рожать не захотела. Испугалась собственного возраста. Или перегорела. Если б муж настоял, Нина, конечно б, решилась. Но в том то и дело, что Лёша не настаивал. В его первой семье дети были. Два великовозрастных балбеса студиозуса…
В общем, что там, да как – не со стороны судить. Много нюансов, разбирать которые – только время тратить. Да и незачем в личную жизнь нос совать глубже позволенного элементарными приличиями. Уж коль речь пошла о серых, пусть о них и продолжается.
С Патчем было действительно интересно. Если сотрудники Гуманиториума, не исключая и самого Евгения Ивановича, относились к нему как простому объекту исследования, то Нина видела в этом странном примате… личность? Пожалуй. Как бы неожиданно это ни звучало.
Началось всё с того – это произошло ещё в первые недели пребывания серых в лаборатории, – что Патч затребовал себе одежду. Случилось это так.
Утром после кормежки, когда в «апартаменты» для уборки вошла Нина – было её дежурство, – Патч забился в угол и прикрыл скрещёнными ладошками… Ну, вы понимаете. Застеснялся? Хм… Варламова среагировала неожиданно. Она, оставив метёлку у стены, вышла и вернулась через минуту в сопровождении Казаринова. И с чистым халатом, захваченным в кладовой. Примат повёл себя в высшей степени по-человечески. Взяв протянутую ему одежду одной рукой и продолжая прикрывать причинное место другой, он негрубо, но очень настойчиво начал подталкивать женщину к выходу. Плечом. Евгения Ивановича не тронул. Гендерная идентификация? Скорее всего. Но и ещё кое-что. Некто ж должен был помочь облачиться в униформу, не так ли?
Нет, оставаясь в помещении со своими сородичами, Патч вновь раздевался. Видать, халат он всё-таки недолюбливал. Тот сковывал движения, ясное дело. Но с тех пор в Гуманиториуме вошло в привычку стучаться перед входом к серым. И входить только после пронзительного крика, извещающего о разрешении. Казаринов, да и другие сотрудники, глядя в монитор, как Патч реагирует на стук – бросается к кровати, на которой лежит халат и неуклюже его натягивает на свои широкие плечи, – только дивились. Смеялись, видя, как пытается застегнуться, как у него ничего не получается – из толстых пальцев гладкие пуговицы постоянно выскальзывают, в отчаянье машет рукой, запахивается и только после этого кричит в направлении двери, позволяя войти. Не смешно было только Варламовой.
– Изверги, – только и произнесла она, увидев однажды на экране мучения бедного примата.
– А послушайте-ка, Ниночка, – обратился к ней тогда Казаринов, – вы ведь у нас теперь полноправный научный сотрудник. Так?
Нина, отчего-то смутившись, нерешительно кивнула.
– Вот вам и карты в руки, – улыбнувшись, ответил Евгений Иванович. – В конце концов, это ж вы принесли Патчу халат и тем самым обрекли его на перманентную пытку. Предложите что-нибудь другое, чтобы избавить товарища от мук…
На следующий день Патч щеголял в новых пижамных штанах. Во фланелевых. На резинке. Сшитых Ниной пусть без мерки, на глазок, но старательно и очень аккуратно. Джумбо с Дорой смотрели на сородича, как на идиота. Впрочем, тот на них особо внимания не обращал и выглядел по-настоящему довольным…
Ещё через год на весь Гуманиториум прогремела другая сенсация.
К этому времени к штанам Патча все уже более-менее попривыкли и посмеиваться перестали.
Нина, которая в тот памятный день дежурила на раздаче корма, заметила, что её любимец какой-то слишком уж печальный. И голодный, что ещё хуже. Меж тем в тазике с гречневой кашей и курицей – любимым лакомством серых – еды ровно на одного. Абсолютно довольные жизнью Дора с Джумбой уже валяются перед телевизором, вытирая жирные руки о собственные мохнатые животы.
– Что это такое?! – строго произнесла Варламова, обращаясь к Патчу. – Уж не заболел ли ты, дружочек?
Тот, словно поняв, о чём его спрашивают, быстро замотал головой из стороны в сторону. А потом сиганул стремглав под кровать и вынырнул уже со своим альбомчиком для рисования. С шумом пролистнув несколько исчёрканных страниц, он остановился на одной и протянул альбом Нине. Там, что естественно, был рисунок. Не совсем обычный. Никаких цветных каракулей. Только большой неровный круг, нарисованный безотрывной чёрной линией, и кружок маленький. С торчащей из него палочкой.
Время летит. И вот тебе уже совсем скоро исполнится тридцать, а за душой по-прежнему ничего — ни дома, ни семьи, ни «сбычи мечт». И даже замечательные комиксы, которые ты вдохновенно рисуешь по вечерам, сидя за письменным столом в крохотной съёмной квартирке, пока ещё никого не впечатлили. Кроме, может быть, собственного ангела-хранителя — интеллектуала и вообще большого умницы, — древнего ценителя настоящего искусства, да одного твоего далёкого предка. Бессмертного духом художника. Поля Гогена… Короче, цок.
Чтоб раскрыть тайну исчезновения Янтарной комнаты, можно прошерстить все архивы человечества за последние три четверти века. Но куда приятнее отправиться в путешествие. Кому секрет, что занимательнее кататься по заграницам, нежели просиживать штаны над нечитабельными фолиантами? Да и узнаешь ли самое интересное, всматриваясь в сухие отчёты какого-нибудь по праву забытого группенфюрера? Например то, зачем приложил свою руку к исчезнувшей ныне реликвии Варфоломей Растрелли. Он же архитектор, а не декоратор, верно? И ещё… Впрочем, нет — «ещё» внутри.
Он уходит в себя, чтобы побыть в одиночестве, ты — дабы укрыться от проблем и суеты бурлящей жизни. Она погрузилась в свой мир, потому что очень хочет найти близкого друга и любимого человека, который, умирая, нацарапал карандашом на обрывке неведомый адрес: Tiki, 2. Тот, ясно, вовсе не земной — Оттуда никто не возвращается. Ну, может, не «никто», а «большинство из». Потому как пока ещё живые не верят, что душу можно вернуть. Но ведь можно?! Главное — отыскать загадочный объект под названием Тики Ту. И это второй роман диптиха «Пределы & Переходы». Обложка проиллюстрирована картиной П.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?