Греческая Рапсодия - [5]

Комната, в которой они находились, была захламлена чрезвычайно. Официально именуемая комнатой мастера авторемонтной мастерской, она скорее напоминала склад запчастей. Чего только здесь не было: крылья, двери, лобовые и боковые стекла, в одном углу громоздилась коробка передач, в другом – задний мост, старые и новые покрышки, промасленная ветошь, чей-то старый комбинезон и прочий хлам. Треснувшая ножка письменного стола была привязана к куску арматуры – так садовники подвязывают саженцы. Стол сломала Зинаида своей тяжестью. Правда, Рязанов в это время на нее сзади напирал. Все это чрезвычайно удручало Рязанова. Прав был Витя Грек, говоря, что в этом свинарнике даже шалава будет вести себя как леди… Нужна чистота: холодильник, бар, конфеты, кофе, коньячок. Вот тогда и леди станет шалавой.

Рязанов вздохнул и поставил свою подпись.

– Спасибо, – сказала женщина, принимая квитанцию.

– Я очень довольна вашей работой.

– Милости просим в любое время, как чего случится, телефон у вас есть. А может, и так позвоните, без дела?

Рязанов затаил дыхание. Женщина улыбнулась и поднялась.

В этот момент в дверь постучали.

– Подождите, – не теряя надежды, крикнул Рязанов.

Но дверь отворилась и в проеме появился Виктор Грек.

– До свидания, – сказала женщина и вышла из комнаты.

– До свидания, – сказал Виктор, закрывая за ней дверь.

– Эх, Витя, – в сердцах сказал Рязанов, = если бы ты знал, как ты не вовремя. Япона мать. Такую тетку мне спугнул. Еще друг называется.

– Рязанов не обольщайся, я тебе уже говорил, в таком свинарнике тебе ни одна баба не даст.

– Но почему же, – возразил Рязанов.

– Не считая Зинаиды, – добавил Грек.

– Обижаешь, начальник.

– Кто тебя обидит, тот и дня не проживет.

– Это верно, – сказал Рязанов и показал кулак.

Когда-то он был чемпионом по гиревому спорту.

– Что-нибудь с машиной?

– Да нет, – помедлив, ответил Грек. В последний момент он решил, что не стоит никому рассказывать. Час назад он метался, не зная, что делать. Сначала хотел звонить в "Скорую помощь", потом в милицию. Потом решил позвонить Рязанову и посоветоваться, но вовремя сообразил, что по телефону о таких вещах не говорят. Теперь же, при виде спокойного и сильного Рязанова, Виктору даже на миг показалось, что все это ему привиделось.

– Я, Володя, просто так приехал. Давно не виделись, дай, думаю, заеду к Рязанову.

– Это ты правильно сделал. Пить будешь?

– Нет.

Рязанов нагнулся и достал из-под стола трехлитровую банку с красной жидкостью.

– Вот, молдаван вино привез. Витька, твой тезка. Неделю подъемник занимал, сволочь, машину свою собирал. Сколько я денег из-за него потерял. Как же, банку вина поставил и думает – в расчете.

Он достал два красных пластмассовых стаканчика, замызганных от постоянного пользования.

– Пить будешь? Последний раз спрашиваю.

– Почему у тебя все время стаканы такие грязные? – раздраженно спросил Виктор.

– Слесаря пьют. Рабочий класс. И никто не моет за собой. Щас сполосну.

Рязанов вышел и вскоре вернулся с мокрыми стаканами.

Наполнил их, немного пролив на стол.

– Давай, чтобы, как говорится, стоял и деньги были. Все остальное – ерунда. – Он опрокинул содержимое стакана в рот.

Виктор выпил медленно, вытер губы ладонью. Вино было хорошее, он вновь подставил свой стакан.

– Понравилось? То-то же. – Рязанов наполнил стакан.

– Маринка-то уехала?

Виктор кивнул.

– Давай сообразим чего-нибудь?

– Посмотрим, – рассеянно сказал Виктор Грек.

Проснулся он от тревожного чувства. Первое, что Грек увидел, разлепив веки, была отутюженная стрелка на синем колене. Медленно проследив ее книзу, увидел глянец на идеально вычищенном ботинке. В этом было что-то давно забытое, но очень знакомое. Понял он это не сразу. Трехлитровая банка вина, распитая вчера с Рязановым, давала себя знать. Словно в вязкой среде плавали его мысли. Понемногу он сообразил, что это связано со службой в армии, а человек, сидевший рядом с диваном (спать он лег на диване, в большой комнате, решив спьяну, что измена, учиненная им, не дает ему морального права ложиться в супружескую постель), – кадровый военный.

– Доброе утро! – сказали ему.

– Разбудят утром, не петух прокукарекал, – говоря это, Грек повернулся на спину и увидел пожилого человека в синем костюме, внимательно смотревшего на него. Грек повел глазами по комнате и увидел второго: молодого плечистого парня в свитере и драных джинсах, сидевшего в кресле и барабанившего пальцами по журнальному столику.

– Что-то знакомое… Высоцкий? – спросил человек в синем костюме.

– Он самый, – согласился Грек. – Пописать можно сходить?

– Пожалуйста, пожалуйста, – дружелюбно сказал синий костюм.

Тяжело вздыхая, Грек поднялся и пошел в туалет. Затем принял душ, посвежел, натянул брюки, чистую майку и вернулся к посетителям.

– Мой дом – моя крепость, – с этими словами Грек вошел в комнату.

– Целиком и полностью вас поддерживаю, – сказал человек в синем костюме.

– Простите, как вас зовут? – вежливо спросил Грек, понимая, что с двумя ему все равно не справиться.

– Бахтин меня зовут, Иван Тимофеевич. А вы – Виктор Степанович Грек – правильно? Да вы садитесь, в ногах правды нет.