Гражданин Империи Иван Солоневич - [91]
Как видим, и без упоминаний о социализме пытливый читатель мог почерпнуть в очерках Солоневича много полезной информации. Очерк «В деревне» впоследствии был включен Иваном Лукьяновичем в сборник «Памир» и издан отдельно в переводе на болгарский язык[369], а в 1935 году его опубликовал латвийский журнал Burtnieks (естественно, на латышском языке).
Обрела вторую жизнь и статья «По поводу «стахановщины»: под другим названием через полгода после первой, усеченной, публикации И. Л. намеревался поместить расширенную версию уже в своей собственной газете — «Голосе России»[370]. Однако вышла в свет только первая часть, сравнительный анализ которой с текстом из «Современных Записок» позволяет говорить о том, что Солоневич в вышеприведенной цитате несколько упростил сущность эсеровский цензуры. Начало, действительно, было опущено редакцией, но при републикации и сам автор покромсал свой текст прилично. Например, исчезла сноска следующего содержания: «Термины «социализм» и «социалистический» я беру в узко-советском их понимании, не вдаваясь в вопрос, насколько политика большевизма соответствует существу социалистического учения. Может быть, было бы правильнее оперировать термином «коммунистический», но это непривычно»[371]. Очевидно, в журнале она появилась благодаря настойчивой просьбе редакции «Современных Записок». Не стал И. Л. воспроизводить в «Голосе России» и фрагмент, описывающий как он интервьюировал шахтера Изотова, предшественника Стаханова по пропагандистской кампании. Возможно, лишнее упоминание о подсоветской халтурной работе в качестве журналиста показалось ему неуместным на страницах газеты, адресованной национальной эмиграции.
В наши дни издан архив «Современных Записок», сохранились 14 писем Солоневича редактору журнала В. В. Рудневу и три черновика ответных писем.
Уже в первом своем письме Солоневич огорошил редактора «Записок» целой россыпью неожиданностей, утверждений, которые «старая» эмиграция не готова была признать.
Например: «В тех гигантских передвижках и потрясениях, которые испытало население страны за последние годы, почти полностью исчезли те внутринациональные трения, которые были характерны и для довоенной России, и для первых лет коммунизма. Антисемитизм вымер».
Руднев был правым эсером, но при этом считал себя верующим человеком. Его, конечно, поразили слова Солоневича о том, что в Советской России «ни к религии ни к церкви нет решительно никакого интереса. Этот факт можно объяснять как угодно и оценивать с разных точек зрения — но он для меня принадлежит к числу бесспорных. Религиозных преследований сейчас нет. В том подмосковном пригороде, в котором я жил (ст. Салтыковка М <осковско> — Нижегородской ж. д.), на 15 000 населения имеется одна маленькая церквушка и никого в ней, кроме нескольких старичков и старушек, я не видал… Это не «антирелигиозность», а какая-то полная атрофия религиозного чувства. И это — не результат «безбожной пропаганды».
Солоневич откровенно сообщал социалисту-революционеру Рудневу: «Я — от юных ногтей своих монархист и националист. Социализмом не грешил ни на одну секунду своей жизни — не грешу и сейчас. Вот та призма, сквозь которую проходят редактированные мною впечатления о Советской России».
Одно из самых ярких откровений «нового» эмигранта Солоневича, содержащееся в переписке с редактором «Современных Записок», это утверждение о том, что «старая» «эмиграция не хочет видеть того, что совершается в России. Или, точнее, каждая группировка хочет видеть то, что совпадает с ее уже сложившимися взглядами, и не хочет видеть ничего другого». Солоневич утверждает: «эмиграция предъявляет на мои показания (и не только мои) чрезвычайно определенные социальные заказы — каждый по-своему»[372].
Помимо «России в концлагере» Солоневич опубликовал в «Последних Новостях» и еще несколько статей, в частности полемизировал с Е. Д. Кусковой, которая обвиняла его в сгущении красок при описании советской действительности.
Осенью 1935 года у Солоневича завязались деловые связи с Сергеем Семеновичем Масловым, лидером партии с длинным названием «Крестьянская Россия» — Трудовая Крестьянская партия. Ее политическую ориентацию можно определить как право-республиканскую.
Маслов собирался организовать доклады Солоневича в Чехословакии, а также предложил издать «Россию в концлагере» на чешском языке. Его бывшие соратники по партии не на шутку обеспокоились, М. Ф. Ковалев писал в Париж А. И. Гучкову 8 октября:
«Сегодня А. А. Аргунов сообщил мне, что дело с докладом Солоневича приняло следующий оборот. Оказывается, раньше нас в Союз Писателей обратился Седаков, ближайший сотрудник Маслова, который от имени «Крестьянской России» предложил Союзу писателей устроить доклад Солоневича, который де обратился к Кр. России, но Кр. Россия посоветовала Солоневичу устроить этот доклад через Союз Писателей и взяла на себя посредничество и хлопоты за Солоневича. Все это мне кажется неправдоподобным, но так мне сегодня сообщил А. А. Аргунов.
Безотносительно к докладу, думаю, что Солоневичу следовало бы порекомендовать воздержаться от общения с Масловым. Правда Маслов какими-нибудь 500 фр <анками> попытается купить его благорасположение, но надо, чтобы Солоневич знал, с кем он имеет дело.
