Гражданин Империи Иван Солоневич - [198]

«Великая Княгиня и Я выражаем Вам и всем Вашим сотрудникам Наше искреннее соболезнование по поводу кончины основателя и вдохновителя Вашей газеты Ивана Лукьяновича Солоневича», — таков ее текст[823].

Российское общемонархическое движение в Париже провело собрание памяти Солоневича, это не стало долговременной традицией, но несколько лет подряд продолжалось.

Борис Ширяев, до конца дней своих восхищавшийся «Россией в концлагере», сам автор страшной и великой книги «Неугасимая лампада», писал:

«Иван Лукьянович Солоневич принадлежит к числу тех, очень немногих советских политзаключенных, которым удалось совершить удачный побег. Он бежал из одного лагеря Беломорского канала и, пройдя около трехсот километров болотами и лесом, перешел финляндскую границу. Чтобы рискнуть на такой путь, нужно быть титанически сильным человеком. Таким и был Иван Лукьянович, спортсмен и атлет. Но было сильно не только его тело. Был мощен и его дух неукротимого борца за идею Свободной Великой России и ее Великого Народа, подлинным сыном которого был происходивший из крестьянской семьи белорус И. Л. Солоневич, русский, российский писатель и общественный деятель. Не время сейчас у его могилы дискутировать о тех идеалах, за которые он боролся всю жизнь. Все политические идеалы спорны, но сила И. Л. Солоневича как писателя и журналиста, пламенность его как русского патриота, бесспорны, и им все мы, все русское Зарубежье, должны отдать прощальную честь. Сила его слов состояла в глубокой насыщенности подлинно русским здравым смыслом. В своей творческой работе И. Л. Солоневич был чужд навязанных нам посторонними влияниями штампов. Он крепко стоял ногами на родной земле, смотрел на мир русскими глазами, любил Родину и ее народ русским широким сердцем. Его сила была в любви к братьям и ненависти к врагам!

Тело И. Л. Солоневича погребено теперь в чужой земле, но его душа неразрывна с Россией»[824].

На 9-й день кончины раба Божьего Иоанна, по православному обычаю, во всех концах Русского Зарубежья служили панихиды. В столице Аргентины — в кафедральном соборе Воскресения Христова — панихиду совершил Архиепископ Иоасаф.

«Как-то особенно трогательно, — вспоминал В. К. Дубровский, — искренне и просто, звучали его слова, проникая в душу и вызывая слезы на глазах у присутствовавших.

«От нас ушел искренний и бесстрашный борец за освобождение нашей Родины и за монархию, за н а р о д н у ю монархию… Не услышим мы больше твоего голоса, Иван Лукьянович, не будем читать твоих статей. И никто тебя не заменит, ни у кого нет такого сильного пера, нет такого дара писать…» Но попытка пересказать слова Владыки бессильна. И не только в том, ч т о он сказал, а и в том, к а к он это сказал, чувствовалась та любовь, с которой наш дорогой Пастырь относился к Ивану Лукьяновичу, и та искренняя скорбь, которую он и не пытался скрыть…»[825]

Враги и недоброжелатели отнеслись к смерти Солоневича по-разному. Одни писали фельетоны «вместо некролога», другие втихаря ехидничали, что надо, мол, мавзолей поставить, да денег нет в эмиграции, третьи… Были и третьи.

«Я — не сторонник Ивана Лукьяновича, — признавался один из них Дубровскому на панихиде. — Я никогда не разделял его идеи. Но я скорблю вместе с Вами. Потеря, которую понесли Вы, понесли и все мы, вся эмиграция. Иван Лукьянович — незаменим. Другого т а к о г о борца против большевиков у нас нет…»[826]

С момента кончины Ивана Лукьяновича Солоневича минуло более полувека. Однако и по сей день он остается одним из наиболее популярных авторов, что пытались обосновать преимущества монархического образа правления по сравнению со всеми другими. В данном случае популярность является синонимом современности.

Профессор Ильин умер всего на год позже Солоневича. Его монархическая теория, изложенная в книге «О монархии и республике», увы, так и осталась незавершенной. К тому же монархизм «по Ильину» — это нечто непреходящее, вечное. А «нынешнее племя» равнодушно к академическим трудам и требует рецептов сиюминутных, понятных и практически применимых. Требует — и сегодня, по большей части, находит в работе Ивана Солоневича «Народная Монархия».

Эмигранты Ильин и Солоневич, вообще говоря, были антиподами. Кабинетный ученый и спортсмен, высланный из СССР и беглец из ГУЛАГа, теоретик и практик (причем оба не реализовавшиеся до конца) — поистине: «лед и пламень не столь различны меж собой». Удивительно, но они не вели открытой полемики. Солоневич печатно, но скромно хвалил «Наши задачи». Ильин втихомолку — в основном, в переписке — резко осуждал «демагогические» приемы лидера народных монархистов.

История о том, как поссорились Иван Лукьянович с Иваном Александровичем, блекнет перед тем, как разнятся их «жизни после смерти».

Ильина цитируют президент Путин и великосветский режиссер Михалков, его прах буквально с воинскими почестями перезахоранивают в Донском монастыре, собрание его сочинений продолжает издаваться, и уже приблизилось к 30 томам. Короче говоря, он в «пантеоне».

Солоневич, как и при жизни, окружен «стеной отчуждения», он неудобен и тем, и этим. Однако и те, и эти пытаются спекулировать его идеями — для того, наверное, и существуют непризнанные гении. Кремлевские политтехнологи и клевреты батьки Лукашенко вовсю оперируют термином «народная монархия» — применительно, естественно, к режимам, которые олицетворяют их хозяева.