Гражданин Империи Иван Солоневич - [185]

Это, в сущности, то, о чем я писал: мы, русские люди, прожившие хотя бы несколько лет в Германии, видели и знали, что именно собирается Германия нести «на восток». Ровсовская сводка немецких планов совершенно точна»[772].

Читал ли Ильин эти комплименты, неизвестно. Мог и читать, мог и на них обидеться: что это какой-то Ивашка Солоневич смеет его хвалить? Но неизвестно и то, стал бы хвалить И. Л. вышеприведенный текст, если б знал, кем он написан.

На самом деле, тема эта, о сходстве и различии двух крупнейших монархических идеологов эмиграции и их взаимоотношениях — для отдельного исследования, может быть, эссе, а может быть, и целой монографии. Коллизия налицо: Ильин ругательски ругает Солоневича, но только в переписке; Солоневич об Ильине лично не пишет практически ничего, но профессоров и приват-доцентов бичует на чем свет стоит, и кстати проф. Новгородцева — учителя Ильина — тоже. Впрочем, как-то раз, совсем мимоходом, еще до войны, Иван Лукьянович кинул камешек в огород Ивана Александровича. Дескать, не стоит воспитывать будущих агитаторов на рассуждениях, построенных по схеме «веревка — вервие простое». Так и написал: «Этим проф. Ильин слегка грешен». Не думаю, что отсюда возникла профессорская неприязнь, его эскапады в сторону И. Л. замечены намного раньше. В общем, оставим эту тему людям более компетентным.

К 1950 году тираж провинциальной по всем меркам «Нашей Страны», выходившей по-прежнему два раза в месяц, составлял уже 2500 экземпляров. Больше имели только еженедельники (ежедневных изданий русская эмиграция больше не имела) — парижская «Русская Мысль» и нью-йоркское «Новое Русское Слово». Любопытно отметить, что все три газеты до недавнего времени продолжали выходить: только «Слово», пышно отметив свое столетие, умолкло. Но если демократически ориентированные «долгожители» занесены во все анналы истории, то отношение исследователей к монархической «Нашей Стране» иначе как информационной блокадой не назовешь.

В полной мере это утверждение справедливо и для одноименного издательства. А ведь оно заслужило благодарность потомков не только тем, что издавало труды Солоневича, но и тем, например, что открыло читающей публике имя автора «Неугасимой лампады» — Б. Н. Ширяева (кстати, постоянного автора газеты). Именно издательство «Наша страна» в 1952 году выпустило его воспоминания «Ди-Пи в Италии: Записки продавца кукол»[773], первую книгу писателя.

А началась книгоиздательская деятельность Солоневича после войны с выхода первой части «Диктатуры импотентов». За два года, по словам автора, разошлось около тысячи экземпляров — благодаря стараниям штабс-капитанов. Скорее всего, это именно та книга, которую он собирался издать еще в Германии. Доподлинно неизвестно. Зато известно, что второй том — под названием «Диктатура слоя» — вышел только в 1956 году, а третий, составленный М. Смолиным по рукописям из архива «Нашей Страны», недописанный — вообще увидел свет лишь в наши дни[774].

По сравнению с довоенным периодом штабс-капитанское движение не имело уже той материальной базы, которую раньше обеспечивали иностранные гонорары его лидера. Однако самоотверженная работа редакции (всю техническую часть опять вел Левашев-Дубровский) покрывала и эти недостатки.

В газете публиковались такие, например, объявления:

«К новой эмиграции в заокеанских странах.

«Наша Страна» является, главным образом, органом новой эмиграции.

Эта эмиграция, переселяясь сейчас в заокеанские страны, сидит пока без копейки денег. Редакция «Нашей Страны» обращается к этой эмиграции с просьбой сообщать свои адреса — по этим адресам газета будет высылаться БЕСПЛАТНО, пока эти люди не устроятся. А там — как-нибудь сосчитаемся!»

Распространение газеты действительно налаживалось. Ее уже хорошо знали в ди-пийских лагерях. Диалог с «новой» эмиграцией развивался. «Нашей Стране» удалось привлечь серьезные литературные силы эмиграции второй волны. Достаточно назвать имена Бориса Башилова (настоящая фамилия Юркевич) и того же Бориса Ширяева, которых сейчас довольно активно переиздают в России.

Были и не такие известные, но заслуживающие не меньшего внимания. Например, упоминавшийся в письме Воейкова в предыдущей главе Даниил Петров, всю свою эмигрантскую жизнь публиковавшийся под псевдонимами, один из которых стал его вторым именем — Владимир Рудинский. До недавнего времени он оставался последней нитью, связывавшей ту, солоневичевскую «Нашу Страну» с современной, которую ныне редактирует Николай Казанцев. Петров-Рудинский умер в 2011 году. «Кто-то из старых эмигрантов сообщил мне адрес И. Л. Солоневича, где-то в лагере в Германии, — вспоминал Рудинский. — Причем предостерегал меня, что у него-де дурной характер и он может мне ответить грубостями. Я написал; и ответ получил отнюдь не грубый. Солоневич говорил, что скоро переезжает в Аргентину, будет там выпускать газету, приглашал меня в сотрудники»[775].

В ноябре 1948 года Рудинский опубликовал первую статью в «Нашей Стране». В июне 2011-го — последнюю. Печататься более 62 лет в одном издании — это очень похоже на мировой рекорд.