Гражданин Империи Иван Солоневич - [111]
Серьезно говоря — ваш образ мыслей касательно революционеров, социалистов (и большевиков) остался таким, каким он был в блаженной памяти чайных Союза Русского Народа 25 лет тому назад. И вы прожили в России до 1934 года и ничему не научились! (Полагаю, что научился. Концентрационный лагерь — это не очень плохая школа. И. С.) Дело не в том, что Вы «ненавидите» большевиков, что так не нравится вашей оппонентке, высокоблагоутробной г-же Кусковой. Дело в том, что, кроме ненависти и мести, у Вас нет других мотивов, целей и путей.
Уж очень это просто — «большевики просто «бяки», уголовные преступники, я их ненавижу и с радостью вырезал бы их всех»! Почему-то этот примитивный и бесплодный взгляд так характерен только для наших «правых» — «монархистов» и «военных»? Я догадываюсь почему — но мне не хочется без толку и нужды никого обижать. Укажу только на то, что результатом этого упрощенно зоологического воззрения явился девиз — «хоть с чертом, но против большевиков»! Чертей-то не нашли, а вот со всякой дрянью, перхотью человеческой, или шантрапой объединились!.. И где как не в «правых» и «военных» антрепризах русского зарубежья за пышными и золочеными фасадами именно и рыскают провокаторы, звякают «темные» деньги и зреют тайны «сионских мудрецов»!? (Провокаторы только и могут быть в «правых» и «военных» кругах эмиграции. Зачем же Сталину подсылать провокаторов, например, к Кусковой? Провокаторов шлют в стан врага, а не в «нейтральные» лагери. И. С.)
<…> Другими словами — «народ русский», переживая невыносимую тяжесть нужды, обиды, скорби и отчаяния — в лице тех, кто проклинает Октябрь 1917 г. — хочет ли он вернуться к лету 1914 г. или к весне 1917 г.?? И к какой дате зовет ваш «Голос России»? И какой голос звучит в «вашей» России? (Заглавие нашей газеты не от нас, к сожалению, зависело. Мы проектировали гораздо проще: «Наша Газета». Это не удалось по ряду географических, климатических и прочих условий… «Голос России» это, конечно, слишком претенциозно. А о «целях» — еще будем говорить. И. С.) <…>»
И, наконец, в завершение, уже ответ Ивана Лукьяновича, из которого приведем только начало:
«Вот вам письмо. Из одного того факта, что вот — ругается человек, а два доллара все-таки прислал и прислал письмо, которое, как бы ни расценивать его политически, — все-таки наполнено внутренней болью — из этого факта можно бы заключить, что и для г-на Некрасова — Россия не умерла, — иначе зачем бы и доллары, и письмо… А о том, вернется ли В. А. Некрасов в Россию — мнения могут быть разные. Мне кажется, сильно будет ругаться, а все-таки вернется»[458].
В статье «Об эмиграции и о России» Солоневич, как и обещал в предисловии к письму Некрасова, не побоялся затронуть щекотливую для каждого издателя тему финансирования своего детища:
«Тема о провокации и о таинственных деньгах, поддерживающих «Голос России», начинает повторяться, и потому мне приходится еще раз к ней вернуться. Здесь, в Софии, некоторые русские люди, достаточно известные в эмиграции — ген. Ф. Ф. Абрамов, ген. М. М. Зинкевич, протопр. о. Г. Шавельский, видят и знают, как мы живем, как мы работаем, и наличие темных денег они бы пронюхали. И, пронюхав, вероятно, об этом сказали бы. Но даже и не в этом дело. Можно допустить, что наша газета является провокацией столь тонкой, что сразу и не разберешь.
Но тогда возникает другой вопрос: ежели это и провокация, так кому она нужна? Ежели, как подозревает г-н Некрасов, наши утверждения о том, что русский человек эмиграции будет после переворота чувствовать себя в России «просто, как у себя дома» являются провокацией, то можно задать и такой, например, вопрос: кому именно такая «провокация» нужна и кто именно будет ее оплачивать?
Можно подозревать, что это утверждение ошибочно. Можно говорить, что это утверждение является ложью. Но почему оно может быть провокацией? Ежели я утверждаю — а я это утверждаю категорически — что два сына одной и той же матери-России, из которых один попал за руль парижского такси, а другой за плуг рязанского колхоза — остаются братьями, что никакой пропасти между ними нет, что даже те семейные недоразумения, которые в прошлом между этими братьями были — сейчас сглажены и изгнанничеством здесь, — и ссылками там, и шофферством здесь, и концлагерями — там, — то в чью, спрашивается, пользу может пойти такое утверждение — даже и в том случае, если оно ложно? Большевикам? Араки? Масонам? Евреям? Кто из них стал бы оплачивать «провокацию» такого рода. Кому, кроме России, нужно единство ее сыновей?..»[459]
Не обошлось без полемики и с церковными кругами. Можно даже сказать, что эту полемику Иван Солоневич вызвал сам. Будучи в почти дружеских отношениях с протопресвитером (главным священником Русской Армии) о. Георгием Шавельским, он показал ему свою статью «Разгром церкви» и попросил высказаться на страницах «Голоса России».
В этой статье И. Л. утверждал вещи, шедшие совсем уж в разрез с общим мнением эмиграции — в частности, говорил о том, что никакого религиозного возрождения в СССР не происходит.
