Гравитация - [28]
Дверь со стороны водительского места открылась, выпуская коренастую фигуру. Совсем не то, что хотелось бы получить почти ночью на пустынной улице. Мне стоило начать жалеть о необдуманно затеянной прогулке, но времени на это не оставалось. Потому, что позади меня раздались шаги, словно кто-то бежал или же очень сильно торопился. Очевидно, человек вывернул из одного из небольших проулков, которые уходили в обе стороны от дороги. В ту же секунду, когда я решила посторониться, пропуская того, кто шел позади, меня ощутимо ударили по затылку. Последнее, что я отчетливо запомнила, это то, как темный асфальт дороги несется мне навстречу с огромной скоростью, а в ушах нарастает звенящая ватная пустота.
Глава 9
Чернота. Бесформенная и глубокая.
Удар. Пауза. Удар. Пауза. Мерный ритм. Удар. Пауза. Удар. Пауза.
Где-то далеко на границе возникают лишенные очертаний звуки.
Удар. Пауза. Удар.
Глуховатый отсчет маятника.
Ни дна, ни границы черноты. Затем появляется свет. Он приходит в ровном ритме с гигантским маятником. Вспышка далекого света. Чернота. Новая вспышка. Чернота.
Вместе со светом разливается соленовато-пластиковый привкус, оседающий как песчаная взвесь.
С каждым разом гигантский маятник звучит все глуше, а вспышки света всё ярче, словно его источник приближается. Наконец, удары перестают быть так громко слышны, полностью превратившись в ровный стук в ушах. Яркие световые полосы почти вытесняют черноту, которая медленно тускнеет и, наконец, превращается в красновато-серое препятствие.
Звуки не стали более отчетливы, они хоть и громче, но по-прежнему неразборчивы. Словно находятся за какой-то преградой.
Я медленно приближаюсь к кроваво-черной границе, чтобы вынырнуть за глотком воздуха. Но и там — лишь красное и серое, с соленым привкусом крови.
Все ощущения притуплены и не дают мозгу оценить состояние и положение тела. Они медленно, словно нехотя возвращаются внутрь, как давший сбой механизм, который не может собраться воедино. Нет ни боли, ни правдивой картинки, и сознание понемногу начинает ускорять темп обработки тех крох информации, которые может вычленить из темного и глухого пространства.
Затем возвращается боль. Она пульсирует всё интенсивнее, накатывая горячими волнами, и давая понять телу, что оно живо, но повреждено. Сильнее всего она там, где голова переходит в шею, и там, где заканчиваются запястья. Ниже линии браслетов рук словно нет.
Все попытки открыть глаза безуспешны. Более того, там, где должен быть левый глаз, каждое усилие причиняет новую боль, которая дерет основания ресниц. И остается только наблюдать за красновато - серым светом сквозь закрытые веки. Боль вызывает рефлекторный выброс слез, и те медленно, но верно текут вниз, по лицу, словно по коже пробегают насекомые.
Новое усилие открыть глаза. Правый глаз превращается в узкую щелочку, которая обрамлена кровавыми корками на ресницах. Они - то и мешают полностью открыть глаза, но слезы все же размочили небольшую часть и позволили получить маленький обзор вокруг. Зрение словно у новорожденного — мутное и расфокусированное, обтекающее предметы и видящее лишь более темные пятна и светлые участки.
Почти всё тело уже вернуло себе чувствительность, и боли стало гораздо больше. Скоро наступит тот момент, когда блаженное состояние онемения покажется раем потому, что боль захлестнет все уголки мозга. Но сейчас еще пограничное состояние, когда терпеть можно, но забыть о ней уже нельзя.
Медленно возвращается четкость зрения, и один глаз ворочается в орбите, оглядывая темное помещение. Старый сарай, в котором фермеры обычно держат технику, а под крышу складывают сено, заготовленное для наступающей зимы. Этот сарай пуст. Его доски темны от старости, но крыша еще цела, и из - под стропил не видно щелей в листах кровельного железа. Он поделен на две части, вероятно уже гораздо позже кто - то разделил его нутро пополам, поставив дощатую перегородку.
За ней — голоса. Негромкие, но всё же различимые. Если напрячь слух, то слышно, что разговаривают, по меньшей мере, двое мужчин. Их голоса и были теми звуками, которые плескались на границе черного провала в сознании.
Я опускаю глаз настолько, насколько можно, стараясь не шевелить сильно головой. От каждого движения мозг в ней словно взрывается, угрожая подкатывающей к горлу тошнотой. Пол сарая старый, но крепкий. Его доски наверняка оставят на моих ногах не один десяток заноз, если я начну шевелиться. Но при всем желании я не смогу этого сделать, так как привязана к столбу, подпирающему крышу сарая. Я не чувствую своих рук именно потому, что они онемели и затекли, перетянутые чем - то вроде пластиковой ленты.
Закрыв глаз, я осторожно прислоняю голову к столбу, стараясь не опираться на него местом, которое болит сильнее. Мой мозг не способен сейчас анализировать самые простые вещи. Если я хочу выбраться, а этого я хочу, несмотря на боль, мутное сознание и дезориентацию, мне стоит дать себе возможность хоть немного набраться сил. Настолько, чтобы начать действовать.
Чернота, в которую снова уплывает разум, как аварийный режим. Сколько она длится — может десять минут, а может пару часов, не известно. Когда я вновь выныриваю из её цепких волн, голоса раздаются рядом. Почти надо мной. Они обсуждают — не умерла ли я, и кто из них двоих останется тут, пока второй съездит за сигаретами. Я не открываю глаз, пускай считают, что я по - прежнему в отключке. Так даже лучше.
Каждый человек скрывает себя за своим отражением, которое видят окружающие его люди. И этих отражений — огромное множество, каждое из них — разное в разной ситуации и в разное время. Перед ней стоит выбор — неординарный мужчина, мечта любой женщины, обещающий целый мир. Или же непредсказуемый и странный человек, который внушает смешанные эмоции. Сумеет ли она найти истинное лицо каждого в сотнях отражений, большинство из которых — ненастоящие, и вовремя понять — где то, что нужно ей?
Сага. Она согласна на всё, лишь бы спасти близкого человека. Даже заключить необдуманную сделку с таинственным существом. Кто готов заплатить больше?
Альтернативный конец XVIII века. Оказавшись в заложниках гражданской войны и семейного конфликта, потеряв все, что она имела раньше, одинокая Аэрин из рода Урбан вынуждена бороться за свою жизнь и покинуть Родину, не подозревая о преследующем ее агенте… Этот проект — рискованный эксперимент, попытка написать книгу как остросюжетное городское фэнтези с элементами социальной фантастики, стимпанка, триллера и мистического детектива.
Неизвестный мужчина намеревается выбраться из странного учреждения, но ему мешает персонал, а также непостижимая болезнь. Как распознать человека? Кто я? Кто они? Кто мы?
Красивая кукла – отличный подарок для девушки. Что может быть лучше? Тем более, кукла так похожа на тебя.
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.