Границы сред - [61]

— Не уверен, что это важно, — сказал Камю, — слушай, Стефие, вот смотри на перемотанном. Какая нахрен дочь?

— Помаши еще, — мрачно ответила она, — сначала говорит о нас, и о том, что ты будешь делать то, что он скажет, там на этой верхней базе, а потом про…

— Ну, вот, третья строчка сверху — ты из тех кто строит идентичность вокруг генетических полукопий и половых партнеров, иначе не таскал бы везде дочь с собой… Стефие? Ты не беременна, часом? О какой вот тут предательнице он толкует?

— Это я, видимо, его дочь. — брезгливо сказала Майя.

Все четверо вытаращились на нее.

— Мать же беженка с Норберто. Меня еще у Кумара щелкнуло. Ее разморозили уже с эмбрионом, ну она меня оставила, видимо, просто потому, что больше никого у нее вообще не осталось. Ей было… — Майя кивнула в сторону Остапа, — меньше, чем вон им. Я бы после насильственного осеменения вычистила всё вместе с маткой.

Она встала, замахала руками и несколько раз топнула ногами. Камю быстро обернулся к коду.

— Аа, смотри — у меня были десятки тысяч потомков, и никто из них никуда не годился… — он понял, что мы тебя опознали, да…Ты надеялся, что ее присутствие позволит…

— Флоренсан, — тихо спросила Майя, — вот вы сидите читаете этот код, а вы вообще уверены, что он не токсичный?

— Он токсичный как чума, — ответила Стефания, — но вряд ли мы успеем особенно отравиться, а главное вынести заразу наружу.

— Я закрыл порт загрузки когда… о черт, нет, я не буду переводить это…

Стефания издала странный звук, дернулась, отползла в сторону и ее вырвало. Сыновья с обеих сторон кинулись к ней, Остап на ходу содрал майку, оба подняли мать, помогли вытереть лицо и руки. Пить было нечего. Стефания засунула кусок майки в рот, вытерла во рту изнутри, скомканной майкой Тарас протер пол и подняв сверток, подошел к прозрачной стене.

— Не надо, — вполголоса сказал ему брат, — вони будет пресс.

— Вентиляцию хочу изучить.

— Нет здесь никакой вентиляции, или мертвая.

— Шутишь?

— Я час уже слушаю. Нету. Не шучу, не надо.

Камю встал, опять махнул руками.

— Стефие, эта дура там, за стеклом — это порт прямой загрузки психики в ИИ. Перегрузки. С генетическим фильтром. Боже, какой пиздец.

Стефания подошла, взяла Камю за руку, положила одну свою ладонь сверху, а другую просунула в получившееся гнездышко и начала двигать пальцем. Писать буквы по одной.

Камю зажмурился, внимательно считывая. Потом посмотрел на жену.

— И как, по-твоему, сингулярность это терпит?

Она пожала плечами.

— Например, она в какой-то момент была от этого беззащитна. У нас только окончательный результат — инклюзия вот такого человека в ИИ. С результирующим разрушением цифровой личности.

— Что за генетический фильтр? — уточнил Остап.

— Тебя не включит, а вон Майю… если она права, и он именно ее как свою опознал… Может пропустить внутрь. Но он, короче, в очень таких специфических выражениях описывает то, что происходило с теми, кто к нему уже подключался.

— Что?

— Какое-то время они пытались с ним сосуществовать… потом разлагались.

— Ах, сосуществовать, — тихо сказала Майя.

— Здоровая психика не может сосуществовать… Вот с этим. — Он опять замахал руками.

— Да чтоб тебя! Верни!…

— Я подозреваю, что тут деменция не только в смысле идентичности, — вполголоса пробормотал Остап, — тут и технически, ну я про вентиляцию не шучу, но оно и вращается же неровно, и яркость света гуляет…

Мать злобно посмотрела на него, но ничего не сказала.

— А что это за штуки, — идеи есть? — так же вполголоса ответил ему брат, дергая ручку одного из стульев.

— Это стулья, — ответила Майя.

— А как на них сидеть?

— Вот так, — она опустила сиденье, села, поерзала, встала. Пыточное устройство какое-то.

— Зачем они тогда друг к другу приварены?

— Чтобы неудобно было, — сказала Майя, — один из первых признаков нарушений семиотической гигиены это телесные принуждения. Мелкие и много. Смотри вон какой потолок низкий. Прикинь, как тут душно должно было быть?

— Ты полагаешь, что он просто уже дряхлый и плохо рулит, и поэтому нас не слышит, а не издевается намеренно? — быстро спросил Камю, почти не шевеля губами.

— Не заложусь, отец, риски велики.

— Проверить нечем, — признал Камю, — так… Так, он начал меня инструктировать. Аххх вот оно что.

— Но что это, с минуты на минуту? — с усилившейся тревогой спросила Стефания.

— Да разве ж он скажет?

— Погоди, погоди — ахнула Стефания, — Не существует же никаких средств закрепления цифровой психики в стабильном состоянии?

Камю, который уже и не садился, снова замахал руками, как мельница.

— Слушай, я бы рад считать, что он бредит, но раз мы здесь и сейчас и вообще ты вспомни, сколько он всего намолотил за последние три месяца… Такое чувство, что это не шутка, и он действительно ловит по космосу какую-то свежую чудо-таблетку.

— А! — брезгливо сказала Стефания, — тааак…Так! А помаши еще, неужели?

— Да это-то понятно, непослушные внуки. Уничтожить весь род под корень. Нет, Кумар дело сказал, это патриархал, совершенно дикий, я не знаю, как прямо с Сол-три…

— Вы о чем? — заинтересовался Тарас.

— Да о побитой семье сингулярностей… Это все его потомки. Ну то есть того его, который — я не уверен, что он сейчас различает у себя субличности. Меня сейчас тоже, кажется, вырвет. Стой!!!! Куда!