Границы сред - [62]

Экран выключился. Камю с женой переглянулись.

— Ты едешь наверх и как лицо, достойное быть его представителем…

— Потому что я такой умный, что я его вычислил, и доложил обо всем, кроме хитрого плана шантажировать его с помощью дочери.

— Так, стало быть, он по-прежнему сидит во всех их коллективных чатах. Да, вполне мог пронюхать про какую-то новую разработку.

Лицо Камю стало серым.

— Я не знаю, что делать, Стефие.

— И я.

Раз уж прозвучало одно из самых страшных для мыслящих существ слово «деменция», необходимо сказать, что сидящие в заброшенном больше столетия назад конференц-зале герои вкладывают в него несколько другой смысл, чем сейчас наши с вами, о читатель, современники. И причина тому та же, по которой сифилисом теперь называется не провалившийся нос.

Нет, это не та деменция, которую вы привыкли иметь в виду, произнося это слово. Не тихие старички, забывающие собственный дом и собственное имя. А активные, уверенные в себе полноценные на первый взгляд члены общества, мозг которых начал утрачивать драйв структуризации знания. Вы, которые добрались сквозь ловушки и препятствия, непонятные слова, странные ситуации, нелепую структуру текста до этой точки — вы неизбежно те, для кого драйв «да как же это всё бьется между собой и тем, что мне было известно раньше?» жив и часто перекрывает своей мощью секс, статус и прочие внешние относительно коры игрушки. И каждый из вас, неизбежно, страдал от непонимания, как же может в одной голове совмещаться вера в гомеопатию и убеждение в том, что водку — разбавляют? Да вот так и совмещается, на разных полочках разные куски, а зачем их склеивать, хлопотно это.

Дементивные процессы, к сожалению, неизбежны для любого биологического носителя разума, и с разрушением мышления в итоге встретятся все, кто не соскочит по сердечно-сосудистым, онкологическим или травматическим причинам. Однако, про влияние на мозг стресса мы уже говорили выше, и продолжительный стресс, тревога, перегрузка неструктурированными данными, ненадежность алгоритмов обыденности — все это повышает вероятность старта умирания коры гораздо раньше, чем можно было бы ожидать. О мой читатель, ты живешь в дни дементивной эпидемии. И если последние фазы схождения в ментальную тьму грозят только самому человеку (и его соседям, особенно если человек живет в доме с газом), то на первых стадиях самоуверенное, но уже парциальное и за счет этого токсичное мышление может приводить к катастрофам вплоть до планетарного масштаба. Берегись. Но самое поганое, что у этой заразы ненулевая контагиозность, и существуют суперразносчики.

Возьмите острое желание жить, окрасьте его фоновой тревогой (проще всего добиться этого не очень счастливым детством), подкиньте опыт власти, например, над собакой или младшим сиблингом. Подождите, пока эта личность в отчаянном бою за хотя бы крошечный кусочек покоя заберется по головам всех этих ненадежных и подозрительных почти на небо… И пусть этот человек осознает, что его мозг стареет. И уже немножко — немножко, чуть-чуть, не способен уследить за всем тем, за чем необходимо уследить, иначе смерть, ведь они только и ждут.

Скорее всего, ни окружение, ни тем более замордованное население ничего не поймут, особенно если моделирующая мощность интеллекта и так была не слишком большой. Просто теперь чаще, чем раньше, их будут наказывать за четкое выполнение распоряжений сверху, ведь это же невозможно, чтобы распоряжения были неверны? Не хватало рвения. Мешали вредители. Подсылали шпионов враги.

В нашей с вами, о мой читатель, реальности, окружение и население, умирая, садясь в тюрьмы, умирая, разбегаясь, умирая, пытаясь культурно противостоять, сходя с ума и снова умирая — все-таки имеет твердую надежду на то, что эта холера рано или поздно естественным путем сойдет в мавзолей и можно будет отдышаться — до следующего нелюбимого ребенка, который пойдет искать от мира себе безопасности.

Стефания и Флоренсан, молча глядя друг на друга, понимали, что восхищенный ароматом властолюбия искусственный интеллект подпустил к себе чуть ближе, чем следовало бы, уже надкушенного тлением, уже разлагающегося, но все еще оскорбленного малостью своей вотчины человека. Что это за власть, тоже мне? Жалких несколько сотен тысяч жителей жалкого неуклюжего левиафана, мимо которого порскают веселые молодые странности, который проходит мимо поселений в многие миллионы жителей…

Нахождение внутри ИИ не структурирует аттитюды само по себе. Даже сейчас одной коротенькой мыслью он толковал про то, что поглотить психику еще одного прямого потомка могло бы дать несколько десятков лет более-менее устойчивого разума; другой — боялся, что кто-нибудь испортит вход к нему или воспользуется им небезопасным для него, единственно ценного, способом — ну а раскрутить эту комнату в другом направлении и налить геля не составляло труда, хе-хе, теперь они пусть попробуют подкопаться, а третья мысль, что уже близко, совсем рядом, окончательное решение и страх отступит, страх отступит и страха не будет больше, безопасность безопасность безопасность, наконец-то, скорей, скорей, что же они копаются. Никто не посмеет больше, никто не посмеет, я им покажу.