Граненое время - [72]

На днепровском берегу Синев узнал от комдива: оказывается, Витковский приказал написать семье лейтенанта, что тот расстрелян на поле боя как жалкий трус и дезертир. (Такая похоронная была написана, но не отправлена из штаба.)

Как раз в то время сам Витковский за неудачную попытку форсировать Днепр был разжалован в рядовые.

Тогда комдив сообщил жене Круглова, с опозданием на месяц, что лейтенант Круглов Михаил Михайлович пал смертью храбрых в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

И это была дважды горькая правда.

20

— Все воюешь?..

Синев аккуратно сложил полусотку, которую берег с сорок третьего года, и тяжело поднялся из-за стола.

— Что с тобой, тебе нездоровится? — спрашивала Ольга, накрывая на стол.

— Ничего, пойду спать.

— А ужинать?

— Спасибо, не хочу.

Ему было не до еды. Растревоженный воспоминаниями о боях под Харьковом, он долго не мог уснуть. Кто старое помянет, тому глаз вон... До чего же мы быстро забываем зло. Мы даже гордимся этим. В конце концов, если бы не Журина, то он бы, пожалуй, так и оставил в покое Витковского, оправдываясь тем, что на фронте всякое бывало. Случалось, например, что «ИЛы», не разглядев сигналы «я своя пехота», обстреливали свои войска в узком коридоре прорыва. Вот и Витковский сгоряча выстрелил в Круглова. Наверное, мучился, раскаивался потом. Может быть, это раскаяние помогло ему стать героем на Южном Буге... Ведь именно так иной раз рассуждал он, Синев, изредка встречаясь с ним в последние годы. С течением времени терялось значение отдельных эпизодов, пусть самых роковых, и война, став историей, рисовалась как одно трагическое событие, как один многолетний тяжкий бой... Да кто бы мог тогда обвинить Витковского в убийстве лейтенанта?.. Синев тщательно припоминал разрозненные факты, ставил их в логический ряд. У памяти своя цепная реакция: вдруг сработает запал замедленного действия, — и все ложное взлетает на воздух.

Правда всегда найдет удобный случай, чтобы взорвать неправду. (Бедная Наталья Сергеевна, что станет с ней?)

...Утром Синев поднялся раньше всех, намереваясь уйти из дома, пока спят женщины.

Но Ольга встала тут же.

— Ты болен, друг мой. Зачем скрываешь от врача?

— Ты же детский врач.

— Не отделывайся шуточками! Не ужинал, не спал. Так дело не пойдет. Говори, что случилось?

— Пустяки. Очередная неприятность на работе.

— Алексей Викторович сказал бы мне вчера.

— Алексей не в курсе событий.

— Не в курсе? По-моему, тебе необходим курс длительного отдыха от всей этой нервотрепки.

— Погоди, мы отдохнем, мы отдохнем! Помнишь, как в «Дяде Ване»?.. — сказал он и вышел, оставив Ольгу в полнейшем недоумении.

«А впрочем, придется все же посоветоваться с ней», — решил он. Ему очень хотелось, чтобы все произошло без его вмешательства. Какой все-таки жестокой бывает правда. Кому-кому, а правде-то, наказывая Витковского, полагалось бы осторожно обойти Наталью Журину...

Рабочий день его действительно начался с неприятности: позвонили из области, отругали за слабый подвоз материалов на новую площадку.

Выслушав нотацию Зареченцева, он равнодушно пообещал принять меры и бросил трубку. Потом заглянул в кабинет управляющего трестом — Алексея на работе еще не было. Опять, верно, чуть свет отправился на объекты. И чего он там бродит после гриппа? Решал бы лучше неотложные вопросы: завтра или послезавтра прибудет пополнение, а размещать негде, без того общежития переуплотнены, люди ютятся в коридорах. Скорей бы уж наступало лето: палатки всегда выручают из беды строителей.

Братчиков явился как раз в ту минуту, когда все радиостанции начали передавать чрезвычайное сообщение ТАСС:

«12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич...»

Синев и Братчиков как встретились в дверях приемной, молча кивнув друг другу, так и простояли рядом до тех пор, пока диктор не закончил словами, что полет на орбите продолжается.

— Что творится, — сказал Братчиков, входя в свой кабинет. Он сказал это негромко и как бы с укором самому себе: вот, мол, с кого следует брать пример.

А Синев позабыл сейчас обо всем на свете, ему буквально все казалось мелким, незначительным в сравнении с тем, что произошло. Ну и Братчиков — до чего же спокойный мужик! — сел за стол, задумчиво постучал карандашом по бемскому стеклу и сразу заговорил о деле. (Недаром он в шутку замечает, что эти ракеты подгоняют всех и каждого).

— Да постой ты с грузовиками! — перебил его Синев. — Как думаешь, сколько витков сделает для начала майор Гагарин? Один или больше?

— Пусть гадают там, на Канаверале, задали им задачку... Так чем недоволен Вениамин Николаевич?

Синев рассказал все по порядку и, рассказывая, поругивал начальство за чрезмерные требования и слабую помощь.

— Одним словом, придется нам поработать на два фронта, ничего не поделаешь. — Братчиков откинулся на спинку кресла, позвонил главному инженеру Соловейчику.

Втроем они принялись выкраивать для «Асбестстроя» грузовики, палатки, дефицитные материалы. Когда речь зашла о посылке на новую площадку демобилизованных солдат, Синев не выдержал, стал обвинять и Братчикова в легкомысленном распылении сил и средств.