Грамши - [46]
«Только коммунисты, — писал об этом Пальмиро Тольятти, — требовали активных действий и настаивали на этом. Единственным политическим актом, совершенным оппозиционными парламентскими группами, было специальное заседание в Палате депутатов, на котором они заявили, что не войдут в зал заседания парламента до тех пор, пока виновники убийства Маттеотти не будут наказаны, пока не будет ликвидирована фашистская милиция и вообще прекращены всякие незаконные действия. Так началось создание «Авентинского блока». Коммунисты приняли участие в блоке, ибо его создание было правильным актом…».[29]
От имени коммунистической фракции парламента Антонио Грамши предложил немедленно объявить по всей Италии всеобщую забастовку. Превратить «Авентинский блок» в антипарламент, то есть в активную силу, которая могла бы, выражая волю народа, издавать законы и убеждать граждан подчиняться только им.
Однако депутаты-авентинцы «испугались народного движения, хотя фактически сами же были его руководителями. Они пошли по пути чисто журналистской кампании разоблачения и не сходили с него, ожидая, что король примет соответствующие меры против фашистов, и даже не выдвигая для этого формального предлога; тем самым они дали возможность фашизму набраться сил и в конечном счете сами потерпели поражение».[30]
Предложение Грамши было отвергнуто участниками «Авентинского блока», но и вернуться в парламент они не намеревались. Словом, они, по сути дела, отказались от решительных антифашистских действий.
В подобных обстоятельствах коммунистам оставалось одно: вернуться в парламент и с его трибуны разоблачать деятельность фашистского правительства.
В эти дни коммунистическая партия вновь была на подъеме. Ибо выяснилось, что из всех антифашистских сил, какие были к этому времени в стране, коммунистическая партия наиболее последовательная, наиболее сплоченная и наиболее боевая сила. Массы подхватили лозунг коммунистической партии. Во время уличных столкновений с фашистами коммунисты не раз бывали во главе.
«Я думаю, что в эти дни наша партия стала подлинной партией масс», — писал Антонио Грамши.
Впоследствии, вспоминая о «кризисе Маттеотти», Грамши говорил: «…Мы ходили у кратера действующего вулкана. Внезапно, когда никто этого не ожидал, а в особенности фашисты, архиубежденные в своем бесконечном могуществе, вулкан начал извергать огромный поток кипящей лавы, которая обрушилась на всю страну, разрушая все связанное с фашизмом. События развертывались с молниеносной, неслыханной быстротой; каждый день, каждый час положение менялось, режим был взят в кольцо, фашизм в стране оказался изолированным, и эта изоляция чувствовалась в панике, охватившей его главарей, в бегстве его приверженцев…»[31]
В эти дни у руля встало новое руководство компартии, возглавляемое Грамши.
Им и была выработана единственно правильная политическая линия, линия, соответствующая запросам масс, соответствующая задачам активной антифашистской борьбы.
Грамши понимал, что сейчас дело идет о том, чтобы свергнуть фашистскую диктатуру. А могут ли добиться этого отдельные антифашистские группировки, действующие разобщенно? Нет, никогда! Стало быть, надо вступить на путь объединения всех антифашистских сил нации, создать широкий фронт оппозиции.
Вот именно этим летом двадцать четвертого года коммунисты и выступили с предложением создать единый антифашистский фронт, который объединил бы всех трудящихся, всех демократов.
Грамши ищет союзников, союзники эти вербовались в различных политических группах — кое-кто из вновь обретенных друзей вступил в коммунистическую партию как таковую, например группа «социалистов-третьеинтернационалистов», и теперь нужно было добиться того, чтобы за формальным слиянием и объединением последовало образование и создание истинного единства партии.
Но дело не ограничилось одними только социалистами. Предпринимались попытки связаться с руководителями католических организаций, имевших массовую опору в деревне и немало сторонников в городах Италии.
Грамши находит друзей среди антифашистских деятелей его родного острова, среди сардов; добрые отношения завязались у него с одним из представителей так называемого «сардизма» — Эмилио Люссу. И даже кое-кто из буржуазных либералов поддался его влиянию.
Коммунистическая партия к этому времени выросла и окрепла, тираж «Униты» вырос чуть не вдвое. Начинался сдвиг влево. Конечно, до победы было еще очень и очень далеко. Но процессы, завершившиеся много лет спустя свержением фашизма, очищением Италии от фашистской скверны, процессы эти взяли свое начало в те трудные и беспокойные дни.
Письма из тревожного Рима
Итак, Антонио Грамши в Риме в гуще событий!
А они развивались с молниеносной, с поистине неслыханной быстротой. В наши дни это назвали бы «цепной реакцией». Положение менялось ежечасно, ежеминутно. Фашизм оказался изолированным. Главарей его охватила паника. Приверженцы его разбегались. В эти дни Антонио вел поистине лихорадочную работу. Вышедший из берегов народный поток надо было вводить в русло организованной борьбы. Надо было принимать немедленные решения, давать директивы. Это было первое испытание молодой партии итальянских коммунистов. И партия выдержала это испытание с честью. Но до окончательной победы было еще очень и очень далеко. Острая фаза кризиса вскоре прошла. И тогда фашизм начал собирать свои изрядно потрепанные силы. И приходилось признать, что чернорубашечники все-таки продолжают господствовать в стране. Господство это покоилось на поддержке фашизма всем государственным аппаратом. Организованная бюрократическая и военная машина противостояла народным массам. Массам распыленным и дезорганизованным. И все же коммунистическое движение сделало большой шаг вперед. Газета коммунистической партии утроила тираж. Во многих центрах Италии коммунисты становились во главе масс и пытались разоружить фашистов. Коммунистические лозунги принимались и подхватывались массами, в особенности рабочими массами. Конечно же, человек менее трезвый, чем Антонио Грамши, мог бы увлечься, у него могла бы закружиться голова от действительных или мнимых, кажущихся успехов. Но Антонио был не из тех, кто легко и бесконтрольно увлекается. Он видит слабость и неорганизованность масс. И он не питает излишних иллюзий. И слова его в эти дни звучат довольно сдержанно. Вот что он пишет: «Я участвовал в собраниях всех парламентских оппозиционных групп, которые в глазах общественного мнения являли собой руководящий центр движения. Громкие слова, но никакой воли к действию; невероятный страх, что мы возьмем верх, и отсюда маневры, направленные к тому, чтобы заставить нас покинуть собрание. Какой опыт я приобрел за эти дни! Увидел лицо „мелкой буржуазии“ со всеми ее типичными классовыми особенностями. Наиболее отталкивающая часть ее — пополари и реформисты, не говоря уже о максималистах, этих незадачливых бедняках. Самыми симпатичными были Амендола и генерал Бенчивенга из конституционной оппозиции, которые заявили, что они в принципе за вооруженную борьбу и даже согласны (во всяком случае, на словах) выполнять приказы коммунистов, если те окажутся в состоянии поднять армию против фашизма».
Для младших представителей и продолжателей Серебряного Века, волей судьбы не попавших в эмиграцию, в поэзии оставался едва ли не единственный путь: писать стихи, оставив надежду на публикацию; путь перфекционизма, уверенности в том, что рано или поздно лучшие времена наступят и стихи до читателя дойдут. Некоторые из таких поэтов оставались вовсе неизвестными современникам, другие - становились поэтами-переводчиками и хотя бы в этом качестве не выпадали из истории литературы. Одним из поэтов этого рода был Александр Големба (1922-1979); собранием его стихотворений издательство продолжает серию "Серебряный век", иначе говоря - "Пропущенные страницы Серебряного века".
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.