Грамши - [45]
А 30 мая 1924 года Джакомо Маттеотти в последний раз выступил на заседании палаты. В своей речи он нарисовал мрачную картину фашистских зверств и насилий, совершенных во время избирательной кампании. Маттеотти шел напролом. Парламентские маневры его не удовлетворяли — он требовал аннулировать все мандаты большинства. Говорил он гневно и мужественно, бросал обвинения прямо в лицо фашистам. Аннулирование результатов выборов он называл единственным путем к свободе и достоинству для итальянского народа. Оппозиция поддержала Маттеотти, подавляющее большинство ее во всяком случае. Чернорубашечники же вопили: «Ты не итальянец! Убирайся в Россию! Ренегат!» Палата была возбуждена, дело дошло чуть ли не до драки. Когда сессия закончилась, Маттеотти обратился к своим друзьям-социалистам. Он явно не питал никаких иллюзий относительно дальнейшего развития событий. «Теперь вы можете писать мой некролог!» — сказал он довольно хладнокровно.
10 июня 1924 года депутат Джакомо Маттеотти бесследно исчез.
На следующий день повсюду распространялся настойчивый слух, что Маттеотти убит фашистами. Днем позже появился живой свидетель случившегося, швейцар одного из домов по набережной Тибра. Швейцар этот заявил, что своими глазами видел, как днем 10 июня пять человек силой втолкнули Джакомо Маттеотти в автомобиль в нескольких шагах от его дома. Маттеотти отчаянно сопротивлялся и призывал на помощь. Автомобиль рванул с места и умчался прочь. Бдительный привратник успел записать номер автомашины. И удивительное (а может быть, и не очень удивительное) дело — номер этот совпадал с номером прокатного автомобиля, предоставленного в распоряжение некоего Америго Думини. На его счету было два лично им совершенных убийства. Но бандит этот был не простой — это-то полиция отлично знала, — бандит этот был несомненнейшим фашистским агентом. Распоряжение о передаче машины в руки Америго Думини было дано редактором фашистской газеты «Римский Курьер» («Коррьере Романо») синьором Филиппо Филиппели, а последний принадлежал к ближайшему окружению злопамятного дуче!
В саквояже у арестованного Америго Думини полицейские чины обнаружили окровавленные брюки Маттеотти. Машина с указанным номером еще раньше попала в руки полиции. Кровавые пятна на обивке, разбитые окна: в машине, несомненно, шла яростная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть. Началось следствие, напоминающее детективный фильм, сделанный в наилучшей голливудской манере. В газетах печатались лишь обрывки информации, странные и пугающие. Муссолини метал громы и молнии. Он распек своих несообразительных подручных. «Нужно было только помочиться на номер!» — заявил он им. Стало ясно, что к похищению и убийству депутата Маттеотти причастно фашистское правительство, и по всей стране пронесся шквал яростного возмущения: стало быть, Италией управляют убийцы?!
Муссолини начал лихорадочно маневрировать. Ему пришлось пожертвовать кое-кем из второстепенных исполнителей. И вот ряд лиц оказался под замком.
Чтобы удовлетворить общественное мнение, с которым чернорубашечникам тогда еще приходилось считаться, Муссолини решил швырнуть кость своим противникам. Он арестовал редактора Филиппо Филиппели и генерала Эмилио де Боно — одного из предводителей «похода на Рим».
Были смещены помощник министра внутренних дел Альдо Финци, личный секретарь Муссолини Бенедетто Фашоло и секретарь фашистской партии по административным делам Джованни Маринелли.
Америго Думини признался, что он своею рукой убил Маттеотти в автомашине, нанеся ему несколько ударов кинжалом.
Тело Маттеотти все еще не было найдено, и возмущение народа все возрастало. Толпы людей приходили на набережную Арнольда Брешианского, на то место, где было совершено отвратительное преступление. Берег Тибра здесь был всегда покрыт цветами. 16 августа изуродованный труп Джакомо Маттеотти был обнаружен в камышах близ Квартареллы, примерно в двадцати километрах севернее Рима.
Муссолини приказал мобилизовать милицию. Но мало кто повиновался его распоряжениям. Бенито Муссолини при всей его импозантности, хитрости и изворотливости отличался одной особой чертой характера — он был патологическим трусом. Он чувствовал, что буря, охватившая всю Италию, угрожает его личному существованию, что буря эта может смести его и сметет, если только он не ухитрится совершить какой-нибудь из ряда вон выходящий вольт…
В Палате депутатов его назвали убийцей. И он, белый как смерть и трепещущий как лист, пробормотал лишь несколько жалких и лицемерных слов в свою защиту.
Быть может, если бы летом 1924 года все оппозиционные партии нашли общий язык и отважно выступили против правительства, фашизм был бы низвергнут и сметен.
К великому сожалению, оппозиция тогда еще далеко не была готова выступить сомкнутым строем. И события пошли совсем по иному пути. Поначалу, правда, оппозиционные партии действовали сплоченно. Они создали совершенно новый орган: «Комитет оппозиционных партий», или «Авентинский блок», как его чаще называли. Депутаты почти всех нефашистских партий вышли из парламента. По всей стране прокатились массовые митинги и демонстрации. Массы требовали немедленной отставки фашистского правительства. Коммунисты также вместе с другими депутатами-антифашистами покинули парламент и вошли в «Авентинский блок».
Для младших представителей и продолжателей Серебряного Века, волей судьбы не попавших в эмиграцию, в поэзии оставался едва ли не единственный путь: писать стихи, оставив надежду на публикацию; путь перфекционизма, уверенности в том, что рано или поздно лучшие времена наступят и стихи до читателя дойдут. Некоторые из таких поэтов оставались вовсе неизвестными современникам, другие - становились поэтами-переводчиками и хотя бы в этом качестве не выпадали из истории литературы. Одним из поэтов этого рода был Александр Големба (1922-1979); собранием его стихотворений издательство продолжает серию "Серебряный век", иначе говоря - "Пропущенные страницы Серебряного века".
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.