Грамматика цивилизаций - [218]

Таким образом была установлена социальная иерархия в обществе, появились очевидные привилегии. Один из советских ученых шутил: «Мы — это советская буржуазия…» Но эта иерархия сможет только тогда восстановить социальные классы, когда эти привилегии, сегодня связанные с исполнением должностных функций, будут автоматически передаваться от отца к сыну в виде разного рода преимуществ в части образования, денег, должностей. Эта тенденция является естественной для любого общества, где сохраняется семейная жизнь; коммунизм не затронул ее основ, а Сталин даже укрепил.

Другая важная проблема — попытки реорганизации сельскохозяйственного производства на коллективной основе не дают никаких результатов, что вызвано, судя по всему, сопротивлением крестьян, с которыми еще недавно Сталин столь жестоко обращался. Но создается впечатление, что крестьянская проблема, опосредственно ощущаемая в современной русской литературе, является лишь нормальной, естественной реакцией «традиционной» культуры, которая была вырвана из привычных вековых рамок в процессе быстрой модернизации национальной экономики. Похоже, что аналогичная проблема возникает во всех странах, которые выбрали путь быстрого промышленного развития, какими бы ни были принятые при этом решения.

Еще одна проблема: было ли сказано последнее слово — если вообще в этом вопросе может быть последнее слово — в диалоге между советской идеологией и православной церковью? Перед лицом «религиозной недоброжелательности» правящий режим выбрал путь воинствующего материализма, шокового рационализма, т. е. не отрицания Бога, а велеречивого утверждения человека. Но разве война не способствовала росту ценностей православной веры? Она привела к компромиссу между церковью и Сталиным. Разве Сталин не восстановил Московскую патриархию, которую ликвидировал Петр Первый? Седьмого ноября 1951 г. он напомнил в своей речи о князе Александре Невском, которого церковь причислила к лику святых. Конечно, верующие, посещающие церковь, — это в основном пожилые люди. Однако интересно было бы узнать, каково истинное отношение большинства населения к церковным обрядам: крещению, свадьбам, похоронам? Декорации, которые государство возводит вокруг таких гражданских церемоний, как свадьбы, показывает, что необходимо заполнять пустоты, бороться с церковными обрядами.

Наконец, с появлением новых поколений не предается ли забвению драматичное прошлое, не происходит ли глубинного сворачивания изучения самого марксизма-ленинизма подобно картезианству на Западе, которое, сохраняя свое значение, постепенно уходит из западного сознания? Это все истины, которые и так понятны и потому не требуют постоянного обсуждения. На 220 миллионов советских людей приходится 9 миллионов членов партии. Марксизм-ленинизм — их достояние, их лозунг, их язык повседневного общения. А что остальные?

• Тем не менее наиболее глубоко советское общество меняется под воздействием индустриализации и близкой перспективы ее успешного завершения, что предполагает необходимость развития успехов, преодоления трудностей, исправления недостатков.

Безусловно, в человеческом плане за индустриализацию пришлось дорого заплатить. В 1917 г. Россия не предоставила новому режиму заготовок, поэтому Советский Союз вынужден был создавать их сам, что предопределило особенности сталинской диктатуры. Индустриализация выполнила здесь свою основную, «осуществленную в других странах капитализмом железного века» задачу. Тяготы сталинского режима нельзя полностью объяснить ни капризами человека, ослепленного властью, ни нуждами построения социализма, ни требованиями строительства коммунистического общества. Это также драма слаборазвитости, выбранный государством безжалостный способ быстрого, невзирая на человеческие жертвы, прохождения этапов промышленного развития в отсталой аграрной стране. Та же драма начинает разворачиваться на наших глазах в Китае, когда СССР уже от нее освобождается.

Специалисты еще долго будут спорить о том, были ли выполнены поставленные перед индустриализацией задачи. Споры подстегиваются еще и тем, что сами статистические данные подготавливают для них почву. Народы сравниваются между собой подобно детям, которые проверяют свой рост. Ежегодное промышленное производство в среднем росло в различных странах следующими темпами: во Франции между 1953 и 1959 гг. на 7,7 %, в Германии — на 8,3 %, в СССР — на 11,3 %. Таковы данные официальной статистики. Между тем национальные статистические данные не поддаются прямому сравнению. Западные страны подсчитывают индексы промышленного развития иначе, чем это делают в СССР. Советский экономист С.Г. Струмилин показал, что официальный рост промышленного производства в 1956 г. в 22,9 раза превышал тот же показатель 1928 г., если его подсчитывать в валовом выражении, и в 14,7 раз, если его подсчитывать в чистом выражении. В этих условиях становится понятно, что противники СССР могут еще долго спорить об этих цифрах.

Но даже если предположить, что поставленные перед индустриализацией экономические цели не были достигнуты в полной мере, то все равно результаты налицо. Процесс индустриализации развивается, невероятные успехи были достигнуты в Сибири и других регионах.