Графиня Монте Карло - [91]

Но к Филиппу уже вернулось его обычное спокойствие.

— В «Талеоне» мы были, — ответила жена, — еще шампанское взяли и ликер в магазине по дороге.

— На какой дороге? — не понял задумавшийся о своих проблемах Кухарский. — На дороге в Москву?

За окном было уже светло, и в открытую форточку пробиралась утренняя свежесть, где-то грохнула подъездная дверь: кто-то уже выбирался на работу.

— Что за жизнь, — вздохнула Илона, — никакой радости нет. Ты живешь ради денег, а не ради любви.

— А ты для чего?

— Не знаю, — равнодушно ответила жена. Потом оглядела комнату, посмотрела на Филиппа:

— Ладно, муженек, собирай манатки и уматывай отсюда. А я пойду спать. Одна.

Она поднялась с кресла и направилась к выходу из комнаты, но остановилась.

— Знаешь, Филя, что меня убило окончательно? Это то, как ты смотрел телевизор, когда показывали итальянскую миллиардершу. Наверное, у летчиков-истребителей во время перегрузок бывают такие лица. Идет красивая баба, а тебе важно не то, что она так шикарна, а то, что она богата. А ведь во внешности ее ничего особенного: она один к одному как твоя Анька, которую ты предал, которая любила тебя, а ты ее в тюрягу. А теперь в каждой тебе будет мерещиться Анечка, потому что ты только ее и любил, если вообще любить спосо…

От удара Илона отлетела к двери и осела возле косяка. Она вытерла тыльной стороной ладони разбитые губы, размазывая кровь по лицу:

— Ну вот и в шамом деле жуб выбил.

Филипп выскочил в коридор и услышал сказанное ему в спину:

— Ты будешь искать ее, чтобы прощения попросить, и не найдешь. А я бы тебя не простила. Я бы тебя, Филя, убила.

Хлопнула дверь, раздались быстрые шаги сбегающего по ступеням лестницы человека. В квартире стало совсем тихо.

— А может, и убью, — прошептала Илона.

Глава шестая

По одному из центральных каналов телевидения показали интервью с итальянской миллиардершей, которое взял у нее популярный политический обозреватель. Для этого он приезжал со своей съемочной группой в Петербург, целый день снимал и задавал вопросы, обещая потом смонтировать все как надо. Но монтажа было немного, а интервью превратилось в целую программу с комментариями ведущего и музыкальными вставками песен в исполнении звезд итальянской эстрады. Для начала показали, конечно, песню, победившую недавно на фестивале в Сан-Ремо.

— О чем эта песня, синьора графиня? — спросил ведущий.

— О любви, предательстве и о возмездии, — ответила Анна Оливетти.

— А Вам не кажется, что эта песня, да и вообще итальянские песни очень похожи на русские?

— Я очень мало слышала русские песни, но народные песни наших народов написаны в одной тональности, в минорной, только ваши более грустные.

— У нас сейчас очень много веселых и бодрых песен, — поспешил заверить ее ведущий, — они особенно популярны у молодежи.

— Очень жаль: экономика страны в упадке, а молодежь распевает веселые и бодрые песни.

— Кстати, об экономике…

Почти каждый свой вопрос ведущий предварял фразой: «Вот Вы, молодая, очень красивая женщина, аристократка, обладательница огромного состояния… не кажется ли Вам…»

Глаза у него блестели. Порой он задавал и провокационные вопросы.

— Вы привезли с собой два уникальных автомобиля — две легенды автостроения: «майбах» и «бугатти», а что Вы думаете о российских машинах?

Самые популярные российские автомобили в своей основе имеют модель «фиата» сорокалетней давности, не превосходя ее по качеству. Ругать российские машины — значит, затронуть и итальянцев.

— Я думаю, что если бы в России начали выпускать современную модель «фиата» — «мареа», например, то она стоила бы у вас дешевле вазовской «десятки», — нашлась итальянка.

— У моей жены как раз «мареа», — удивился ведущий, — я брал ее почти за семнадцать тысяч долларов. И очень доволен. Сам с удовольствием сажусь за руль: комфортабельная, просторная и скоростная машина.

Аня сидела на диване рядом с Сашей, и они молча смотрели ее интервью. Только когда камера наехала на стену и крупно показала ее портрет, причем очень долго его фиксируя, выделяя детали: голубей, белый купол собора, крыши и лицо, Аня не выдержала:

— Переключи!

Она знала, что будет дальше.

— Замечательный портрет. Наверное, его написал очень известный художник.

— Андрэ будет очень известным, а пока… Все впереди. Когда-то Сальвадор Дали написал портрет моей бабушки. Он жил в ее замке, скрываясь вместе с Галой от ужасов гражданской войны. Страшный портрет, а этот светлый, так что можно надеяться, что гражданской войны не будет.

Это прозвучало глупо, и Аня не хотела смотреть на экран. Саша вовремя перевел разговор на другое.

— У дяди Кости было несколько близких людей. Не знаю, были ли они друзьями, но он им доверял. Теперь они хотят встретиться с Вами, чтобы посмотреть на Вас и понять: можно ли с Вами работать или же Вы и Ваш отец — совершенно разные люди. Извини, Аня, — снова перешел на «ты» Саша, — но они только тогда согласились встретиться, когда я сообщил, кто ты дяде Косте. Один будет сегодня вечером, другой прилетит из Москвы завтра. Первый бутлегер, а второй…

— Наверное, владелец нефтяной компании, — догадалась Аня.

Саша кивнул, а потом посмотрел на портрет, висящий посредине стены.