Графиня Монте Карло - [47]

До Турина ехали молча, хотя и весь путь занял не больше часа. Когда въехали в город, Аня подумала вдруг, как обычно в ситуациях для себя неожиданных: «Это все неправда. На самом деле мужчины приехали в Турин за покупками. Скажут сейчас: здорово мы тебя разыграли и пойдут пить пиво или выбирать галстуки». Она была уверена, что именно так и случится, даже когда переводила Саше, сидящему за рулем, указания дона Луиджи: направо, прямо, снова направо, на том повороте — налево…

Синьор Оливетти позвонил по телефону:

— Мы подъезжаем в бежевом «бентли».

Вскоре автомобиль остановился у стеклянной двери офиса и человек в строгом черном костюме открыл дверь, помогая выйти из автомобиля графу, а потом протянул руку Ане.

От нее не потребовали никаких документов кроме паспорта. Константин Иванович сидел в кресле, закрыв глаза, а Саша неизвестно чему улыбался, что весьма злило Аню. Наконец ее заставили подписать какие-то листы: прошение о предоставлении ей итальянского гражданства, соглашение об особых условиях при вступлении в права собственности…

— Какой собственности? — не поняла она.

— Граф оформил дарственную на свою дочь, — объяснил нотариус, — это ускорит получение гражданства. А в особых условиях Вы обязуетесь содержать графа до конца его дней, предоставлять кров в своем доме, а также обеспечить жильем и работой чету…

— Погодите! — перебила нотариуса девушка и посмотрела на дона Луиджи, — мы так не договаривались! Вы хотели меня только удочерить. Содержать я не отказываюсь, но поместья у графа не хочу отбирать.

— Замечательно, — неизвестно чему обрадовался синьор Оливетти, — теперь у нас самая настоящая семья: не успели Вы стать моей дочерью, а у нас уже конфликт отцов и детей.

— Я больше ничего подписывать не буду, — заявила Аня.

А нотариус собрал все бумаги и, складывая их в папочку, успокоил ее:

— А ничего уже не надо подписывать: Вы все уже подписали. Через неделю удочерение будет признано официально и зарегистрировано в мэрии Турина, после чего заявление на предоставление гражданства отправится в канцелярию Президента республики. А дальше все зависит от чиновников.

Все непонятно чему радовались. Даже очкастая секретарша, которая отбарабанила тексты документов на компьютере, подскочила:

— Поздравляю, синьора графиня.

— Синьорина, — поправил ее дон Луиджи, — она — моя дочь, а не жена.

Наконец хлынул дождь. Если он и не смыл все сомнения, то, по крайней мере, лишил девушку всякого желания сопротивляться и спорить, тем более, что смысла в этом уже не было никакого.

— Без меня меня женили, — пошутил Саша.

Это очень разозлило Шарманщикова. Обычно спокойный, он вдруг начал выговаривать шутнику, что его это абсолютно не касается и что если он еще раз ляпнет нечто подобное, то будет отправлен в Россию.

А старый граф, закрыв глаза, прижался виском к оконному стеклу и возвращался домой совершенно довольный.

Грунтовая дорога утопала в тумане. Ливень хлестал по апельсиновым деревьям, сбивая листья и редкие апельсины. Когда подъехали к дому, Саша открыл дверь и проводил Аню до дверей, накрыв своей курткой. У входа его встретила Франческа и протянула зонтик, чтобы он помог дойти и графу. Константин Иванович остался в машине.

— До свидания, Анечка, — вдруг сказал молодой человек, ладонью сбрасывая влагу с волос, — мы с дядей Костей рванем в Монако, чтобы дела закончить, а Вам все равно надо здесь сидеть — чиновники обязательно нагрянут, да еще врача притащат, чтобы проверить Вашего папашку на вменяемость.

Он помчался к машине, а девушка выскочила следом. Рванула тяжелую дверь «бентли».

— Бросаете меня, да? — закричала она.

Саша удивленно посмотрел на нее, а Константин Иванович начал не очень уверенно оправдываться:

— У нас дела. Надо денег заработать, чтобы Луиджи помочь. Мы ведь обещали. А через неделю вернемся и поживем здесь подольше: заводик винный поставим, на горе Монте-Карло горнолыжную трассу соорудим.

— Здесь зимы не бывает, — сказала Аня.

— Снега завезем, а пока отпусти нас, милая! — взмолился Шарманщиков.

Аня глянула за окно, к машине, поскальзываясь на размокшей земле, спешил старичок-граф с зонтиком. А вслед ему что-то кричала Франческа.

— Хорошо, — согласилась девушка, — но через неделю приезжайте обязательно.

— Куда же мы денемся, — вздохнул Шарманщиков.

Аня встала под зонтик и, обняв старичка за талию, прижав его к себе, пошла с ним к дому. Граф даже не пытался вырваться, хотя зонт укрывал от дождя лишь половину каждого из них. Константин Иванович смотрел им вслед до тех пор, пока не захлопнулась входная дверь.

— Что-то опять у меня поджелудочная разболелась. Заскочи по дороге в какую-нибудь аптеку, а то у меня все лекарства в гостинице остались.

Аня посмотрела в мутное окно первого этажа, как отъезжает автомобиль, потом прижалась спиной к холодной стене чужого дома, который по нелепой случайности стал ее собственностью; еще совсем недавно они с мамой мечтали о маленькой однокомнатной квартирке, а теперь вот есть замок в Италии, но мамы нет и не будет никогда. Захотелось заплакать, но дон Луиджи сказал служанке:

— Вот тебе, Франческа, новая хозяйка. Теперь она — графиня, а я буду цветочки выращивать.