Графиня Монте Карло - [30]

Явился дежурный по районному управлению, который помялся, а потом, заикаясь, выдавил из себя:

— Анна Сергеевна, там еще кондиционер японский есть, но его подключать некуда. Вы уж, если совсем душно будет, постучите в дверь, мы Вас во двор погулять выпустим.

Из настила получился стол, вдоль которого сели Аня, мужеподобная женщина, задержанная за разбойное нападение на возвращающегося домой управляющего пунктом обмена валюты, отобравшая у него двести рублей, бутылку виски и газовый пистолет; две помоечные дамы, разгромившие ночной ларек, чтобы забрать из него дюжину бутылок пива. Упивались шампанским и две девчонки, тормознувшие на Староневском «фольксваген», в котором возвращался домой усталый от трудов бизнесмен, ему была предложена ночь любви за сто баксов, и он привез девочек домой, а потом заснул беспробудным клофелиновым сном, девчонок задержала патрульная машина, разглядевшая в темноте двух пацанок, одетых не по сезону — на одной была длинная норковая шуба, а на второй белый песцовый полушубок; и в шубе, и в полушубке карманы были набиты золотыми цепочками, сережками, перстнями, кулончиками, чайными позолоченными ложками и лазерными дисками.

Гуляли почти всю ночь, а потом спали до полудня, накрывшись пледами. Конечно, ни они, ни охраняющие их сон милиционеры, да и вообще никто не мог знать, что утром к начальнику районного управления внутренних дел примчался районный прокурор с решением об освобождении гражданки Шептало Анны Сергеевны по статье 5 пункт 2 — за отсутствием состава преступления. Был вызван заместитель по уголовному розыску Григоров, который поклялся Родиной и самым святым — погонами в том, что две тысячи долларов изначально были фальшивыми. Потом вызвали его помощника, и тот сознался во всем и рассказал, как он по указанию непосредственного начальника отксерил найденные при обыске две тысячи долларов, которые они потом с Григоровым разделили по-братски: майор взял себе полторы, а ему отдал пятьсот. Он тут же сбегал домой, принес пять стодолларовых банкнот, номера которых совпали с фальшивыми, находящимися как вещдоки в деле. Вызвали непосредственного начальника честного оперативника, но Григоров вел себя слишком непосредственно и даже угрожал рассказать кое-кому при случае все, что он знает и про начальника районного управления и про прокурора. Деньги все же вернул, для этого ему не пришлось ехать домой — полторы тысячи долларов лежали в кармане его пиджака. Там, правда, лежала несколько большая сумма, но пятнадцать купюр были те самые, номера которых были указаны в протоколе.

Аню вызвали к следователю. Полная женщина показала ей прокурорское решение и поздравила с тем, что у нее есть замечательные друзья.

— Можно, я маме позвоню, — попросила Аня, — узнаю, как у нее дела?

Но взглянув в лицо доброй женщины, отдернула руку от аппарата.

— Что? — еле слышно сказала она, чувствуя, как перехватило дыхание и глаза наполнились слезами. — С ней что-то случилось? — все-таки смогла произнести Аня.

— Ваша мама умерла, — так же тихо ответила полная женщина.

Константин Иванович приказал отвезти девушку домой.

— Отдохните, — сказал он ей, — наберитесь сил. А мои ребята все организуют: место на кладбище, отпевание в церкви, похороны, венки, цветы, поминки.

Сам он пересел в подъехавший из ниоткуда «геланваген», а Шумахер направил серебристый авто к дому девушки. Аня вышла из машины и направилась к подъезду. Саша поддерживал ее под локоть. И тут со скамейки, на которой в теплые времена года сидели старушки, раздался вопль:

— Ага, явилась! Значит тебя, стерва, под подписку выпустили! Ну я тебя научу свободу любить.

Это орал выписанный из больницы Борис Кирпоносов. Аниного соседа решили долго не держать: два треснутых ребра и легкое сотрясение мозга — еще не повод для нахождения в больнице, тем более что пациентом Борис оказался очень беспокойным — материл санитарок, хватал за ноги медсестер и требовал у них любви до гроба и спирта.

Услышав его вопль, Аня вздрогнула, и Саша почувствовал это. Посмотрел на Бориса и на сидящего рядом с бутылкой пива в руке Жердяя. Посмотрел, запомнил и отвернулся. А сосед продолжал орать:

— Опять козла какого-то привела.

Лучше бы он этого не говорил. Да и вообще вежливые люди дольше живут. Саша проводил девушку до дверей ее комнаты, возвращаясь по коридору, заглянул во все остальные, в одной из которых увидел женщину с черным фонарем под глазом.

— Твой муж на улице орет?

— Тебе что, завидно, козел? — с вызовом ответила Виолетта.

— Лучше надо мужа воспитывать, — посоветовал Саша.

И повесил даме второй фонарь для симметрии. В отличие от скромного врача Саша бил женщину, может быть, не впервые, но результат у обоих был схож и, как говорится, на лице.

Когда Виолетта очнулась, решила позвать мужа, подошла к окну, прижалась лбом к стеклу, но с четвертого этажа не было видно, что происходит внизу у стены дома. Доносились лишь какие-то всхлипы:

— Ай! Ой! У-у! Ы-ы!

Потом молодой человек подошел к большой серебристой машине, сел на переднее сиденье и автомобиль укатил. Виолетта, взбешенная от того, что муж и любовник отпустили этого гада, бросилась вниз. У подъезда лежали оба ее мужчины и хрипели, захлебываясь кровью.