Граф Соколовский и таинственный социалист - [13]

– Я доложу хозяину.

Как и в прошлый раз Александра Константиновича вновь встретили горделивый основатель усадьбы и старые часы с человеческой одышкой. Вернувшийся Порфирий доложил, что хозяин примет гостя в библиотеке.

Совершенно разбитый Владимир Павлович встретил графа в том же положении, что и в прошлый раз. Туманными глазами он посмотрел на вошедшего графа и попытался встать. Жестом Александр Константинович остановил его и слегка поклонился.

– Слишком часто в этом доме стали появляться сыщики, – пробурчал грузный подполковник.

– Так случается с любым домом, если в нём случается убийство. Владимир Павлович, я глубоко уважаю вашу семью. Ваш отец, великолепный кавалерист, отчаянно сражался в Крыму. Его отвага и упорство служили на благо Российской Империи. Продолжателем отцовского дела стали вы, Владимир Павлович. Самурский полк всегда будет помнить, как вы участвовали в штурме Ашхабада. И медаль «За взятие Геок-Тепе» заслуженно блестит на вашей груди. Находясь в отставке, вы верили в старшего сына, Сергея. Уверен, в мечтах вы уже одели его в адмиральский мундир. Но война отобрала у вас эту мечту.

Сильно постаревший и осунувшийся за последние дни подполковник наклонил голову. Он с трудом выслушивал слова графа, ножом резавшие его сердце.

– Единственной надеждой оставался Ярослав. Любимец вашей жены. Но у него не было никакого желания сделать военную карьеру. Вольнодумство занимало его молодой ум. Все ваши предложения о службе он отвергал. Отвергал он и невест. Погрузившись в изучение немецких социалистов, он перестал играть и вызывал в вашей душе раздражение. Вы ведь грозились сжечь эти книги? Эти книги призывающие, страшно сказать, к свержению царя, – твёрдо и громко произнёс граф Соколовский. – Для вас, российского офицера, это было ужасно. Ваш собственный сын стал социалистом. Революционеры посещали ваш дом. Вы грозились лишить его наследства и выбросить из дому? Не так ли?! Этот мерзавец свернул с истинного пути и пошёл против Императора! И вы убили его. Вы убили своего сына.

Последние слова прозвучали тихо в сравнении с недавним криком Соколовского. Но они оглушили подполковника. Он удивлённо поднял голову и не смог произнести ни слова.

– Что же произошло тем вечером? Что должно было случиться, чтобы вы утратили всякий контроль над собой?

– Вы бы слышали те слова, Ваше сиятельство. Он кричал, что царизм вредит стране. Что русско-японская война предвещает смерть… Императора.

Голос отца звучал глухо. Словно он говорил через подушку.

– Он не жалел о смерти брата. Так? Брат стал для него чужим. Ведь он защищал честь Российской Империи.

Владимир Павлович продолжал молча смотреть на серебряную ручку графской трости. А Соколовский продолжал говорить. Голос его становился то угрожающе-громким, то тихим, словно сама совесть говорила с хозяином усадьбы.

– Для вас сын стал чужим. Стал преступником и отщепенцем! Паршивой овцой в славной династии! Вы застрелили собственного сына.

Из глаз Владимира Павловича упала крупная слеза. Он закрылся толстой рукой и задрожал.

– Не было никакого ночного гостя. Таинственный социалист не существует. Это всё придумал верный Порфирий, чтобы спасти вас от наказания. Он первым прибежал сюда и всё понял. Возможно, он даже предлагал обвинить во всём его. Но офицерская честь не позволила переложить вину. И тогда Порфирий придумал несуществующего гостя. Мне с самого начала казалось подозрительным то обстоятельство, что именно Порфирий бегал за врачом и полицией. Вам с Порфирием требовалось время, чтобы придумать легенду, а потом оправдали задержку хромотой слуги. Из шкафа сына вы взяли тёмно-зелёный пиджак и оторвали кусок. Это служило идеальным доказательством реальности ночного гостя. Вы держали в руках пиджак сына, когда Порфирий отрывал от него кусок?

Граф Соколовский со смешанными чувствами глядел на стонущего подполковника. Жалость к отцу и презрение к убийце легли на разные чаши весов.

– Садовник услышал выстрел через открытое окно и прибежал сюда. Но его преданность оказалась достойна похвалы. Ваши слуги необычайно преданны вам. Садовник согласился дать показания, будто почти схватил убийцу на дорожке. А Порфирий с точностью указал это место, хотя и не мог этого видеть. Но что меня обманывают, стало понятно после вопроса об обуви преступника. Они говорили о совершенно разной обуви. Этого вы ведь не успели обсудить перед вызовом околоточного, верно? Кто будет спрашивать о подобных мелочах. Следователей интересует лицо и одежда. Когда всё было придумано, вы разбудили жену и признались. В это время Порфирий уже бежал к доктору потому что время неумолимо продолжало свой ход. А потом Порфирий прибежал к околоточному. Вы причинили невероятную боль жене, заставив врать всем. И сердце её не выдержало обмана. Позавчера она не приняла лекарства и скончалась. По вашей вине, – безжалостно произнёс граф Соколовский.

Подполковник перегнулся через ручку кресла и открыл ящик внизу книжного шкафа. Он извлёк оттуда револьвер. Граф был готов к этому. Двумя пальцами он нажал на серебряную ручку своей трости. Оказалось, что ручка была замаскированным пистолетом, спрятанным в полой трости. Граф упреждающе направил оружие на подполковника.