Град Екатерины - [22]
— Это ты, ты… я узнал тебя.
Татищев сжал ее в объятиях…
22 мая закладывали домну нового завода. Руководили работой доменные мастера Максим Орловский и Федор Казанцев. Рядом с рабочими находились Геннин, Клеопин и Гордеев. Геннин обратился к мастерам:
— Как, Максим Андреич, добрая будет домна?
— Постараемся, Виллим Иванович. Олонец не опозорим!
— Федор! — крикнул Геннин Казанцеву. — Чтоб не хуже невьянской была! Покажи-ка, чему тебя англичане выучили.
— Да уж не опозоримся, чай. И сами не хуже сработать можем.
— Верю, верю вам, братцы. За других не знаю, а за своих и глаз могу заложить.
Мастера продолжили работу. К Геннину подбежал Бурцев.
— Виллим Иванович, беда!
— Что случилось?
— Еварлаков… Федор Борисович…
— Да не тяни ты! Говори, что с ним!
— Удавился. С утра никто его найти не мог. Пошли к нему домой, а он… Беда-то какая!
— О, майн готт! Дурак! Дурак! Вот напасть-то на мою голову! И так людей не хватает, а он вон что удумал. Дурак!
— Вчерась письмо от жены получил, прочитал и в печке сжег. А потом, стало быть, и того…
— Про письмо откуда знаешь?
— Сын его сказал. Сам с утра из дому ушел, думал, отец спит. А тут такое…
— Ты похоронами займись. Все, что надо, возьми, людей там…
— В Тобольск повезем?
— Жена там, дом. Эх, Федор Борисович, Федор Борисович… Что ж ты так-то…
— Не дождался ответа из Сената. Не вытерпел. А тут еще жена. Что такое написать могла?
— Теперь не прочтешь.
— Так уж коли поставили комиссаром на такой завод, значит, доверие возвернул. Можно было полагать, что все хорошо закончится.
— Так оно, Бурцев, так. Только в жизни так бывает, что все наоборот почему-то выворачивается. Иди, Тимофей Матвеич, сделай все, как надо… И не забудь, за сыном его присмотри.
Лето 1723 года
Татищев зашел в кабинет к Геннину.
— Здравствуй, Виллим Иваныч. Звал?
— Здравствуй, Василий Никитич, садись.
Татищев сел напротив Геннина.
— Хорошие вести из Питербурга.
— Не томи, Виллим Иваныч!
— Пришло письмо из Берг-коллегии. Кабинет-секретарь Макаров уведомляет, что получил выписку из следственного дела, которую государь намерен на днях слушать. Макаров выражает надежду, что в скором времени сумеет дать знать мне о решении Петра Лексеича как о следственном деле, так и об определении тебя к управлению заводами. Пока же Макаров пишет, что можно привлечь тебя к выполнению разных заданий, «ежели нужда того требует».
— Опоздал маленько Макаров-то! — смеется Геннин.
Татищев усмехнулся:
— Ты его, Виллим Иванович, на год опередил.
— Эх, Василь Никитич, Василь Никитич, ты уж прости меня, старого зануду.
— За что?
— Да за то, что удовольствие захотел растянуть, да и сижу, про Макарова тебе рассказываю. Получил я письмо от государя, — Геннин загадочно улыбнулся.
Татищев, скрестив руки на груди, закатив глаза в потолок, ждал, что еще выкинет Геннин. Тот не торопился, решив, видимо, до конца помучить Татищева. Татищев сидел еще некоторое время, затем встал:
— Пойду я, пожалуй, Василь Никитич.
Геннин замахал руками:
— Все, больше не могу. Садись. Пишет государь, что ознакомился с выпиской из следственного дела и моими донесениями и убедился в твоей невиновности. Также сообщил, что мне на Урале быть недолго и что намерен он отозвать меня в столицу, а вместо меня оставить Татищева. Не знаешь такого?
— Так чего же ты тянул, Виллим Иваныч! Я ведь этого, почитай, год ждал! Нет, не назначения, а решения по спору с Демидовыми!
— Ну вот, а тут пяти минут подождать не смог! А я виноват!
Татищев подошел к буфету, открыл его и достал штоф с вином и бокалы. Налив, подошел к Генину и подал вино:
— Виктория, Виллим Иваныч!
Чокнулись и выпили.
— Поздравляю, Василий Никитич. Надобно, конечно, дождаться окончательного решения суда, но, как говорится, это просто дело времени.
Виват!
Поднял бокал. Татищев налил. Выпили по второму разу.
— Да, чуть не забыл. Михаэлиса Петр Лексеич приказал вернуть в Берг-коллегию.
— За все это нужно в третий раз выпить, дабы традицию не нарушать, ибо Бог троицу любит!
Оба заразительно расхохотались и традицию не нарушили. Геннин добавил:
— Придется тебе в Соль-Камскую съездить. Пыскорский завод поднять.
Геннин посмотрел выжидательно на Татищева и, прыснув от смеха, добавил:
— А заодно уж и ягошихинский!
Тут уж и Татищев не смог удержаться от смеха. Наконец, успокоившись, он ответил:
— А сейчас, Виллим Иванович, хоть к черту на рога!
Под окнами проходили мужики. Услышав смех, один из них спросил:
— Слышь, Петро, и чего им всегда так весело?
— Господа, что с них взять, — отвечал Петро, махнув снисходительно рукой, будто речь шла о малых детях…
На берегу Исети, на фоне плотины и возведенных цехов, стояли Геннин, Патрушев, Блюэр и Бриксгаузен. Невдалеке Татищев беседовал с Королевичем. Конвоиры привели группу беглых. Среди них был и Андрюха Журавлев. Старший команды обратился к Геннину:
— Господин генерал! Привели беглых!
— Что натворили?
— Энтот двух человек сгубил, — показал на Андрюху, — а остальные просто бегляки.
Геннин скомандовал, не раздумывая:
— Этого повесить, остальных высечь и приставить к работе!
Андрюха вырвался вперед и крикнул Геннину:
— Не убивал я! Под пытками оговорил себя!
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».