Град Екатерины - [19]
— Сведения точные? — спросил Татищев.
— Точные, господин капитан. Человек надежный.
— Три дня уже ждем.
— Лучше б они передумали.
— Нет, урок преподать им надобно, чтобы впредь неповадно было.
Татищев рассмотрел в подзорную трубу лежащий впереди, за полем, участок леса.
— Кажется, подпоручик, ваш человек и впрямь надежен. Смотрите!
Татищев передал офицеру трубу. Тот, глянув в нее, быстро вернул и обернулся к солдатам:
— Приготовиться к бою!
Татищев и подпоручик спрыгнули в окоп. Со стороны не видно ни пушек, ни пушкарей. Стоит себе мирный поселок — бери— не хочу. На опушке леса появились всадники. Издалека видны бликующие на солнце пики и металлические нагрудники башкир. Конники в шапках с лисьими хвостами рассредоточились в линию атаки. Вот послышался гортанный крик батыра — и конная лава обрушилась сверху с криками «Алла!» на поселок. Батарея молчала. Три сотни башкир неслись с пиками и саблями наголо. Снег вылетал из-под копыт, образуя большое и страшное, живое, бело-рыжее облако, несущее смерть. Островками возвышались над ним головы всадников. Штуцеры болтались за спинами. С кем тут воевать! Порубаем и так. Когда до защитников осталось каких-нибудь две-три сотни метров, прозвучала команда «Пли!». Конная лава, будто налетев на невидимое препятствие, рассыпалась и стала ломаться, оставляя на поле брани трупы и раненых. Захрипели испуганные лошади. Снег покрылся кровью. Башкиры, поняв, что попали в засаду, попытались остановить своих коней и ретироваться. Но задние наседали на передних, отчего неразбериха только усиливалась. А пушки Татищева работали не умолкая. Сам он, высунувшись из-за бруствера, внимательно следил за нападающими и отдавал команды. Атака была отбита. Потеряв большую часть бойцов, остатки башкир поспешили уйти от огня врассыпную. Вдогонку им еще гремели выстрелы. Скоро только жалкая горстка недавно еще многочисленного отряда скрылась в лесу. Татищев обнял подпоручика.
— Виктория, брат! Полнейшая ретирада противника! Виват артиллерия!
— Виват, господин капитан!
Татищев прошел по номерам и поздравил солдат с первой крупной победой в этой еще только начинающейся битве за Урал, за могущество России и за то мирное будущее, которое, увы, всегда покупается только кровью.
В келье Прокопия сидели сам хозяин и Леонтий Злобин. Леонтий внимательно слушал старца. Тот говорил:
— Дров-то наломать да без пользы помереть — невелика заслуга. На Дону один чиновник предлагал тамошним нашим между принятием новых книг и виселицей. Все выбрали смерть. А дальше что? Кто в результате кого одолел?
— Так в царствие Божие ведь все попали! Вот оно, главное!
— Ты о царствии Божием думать думай, да и о Земле не забывай. Сначала здесь нам победу одержать надобно. Вот когда здесь мы Антихриста одолеем, тогда и на том свете нам за все воздастся. Нелегкая борьба предстоит еще. А ты помирать собрался.
— Значит, зря наши огненное крещение принимали?
— Зачем же его принимать? Чай, не одна никонианская церковь на земле. Есть истинная, наша. И пока она есть, не властвовать Антихристу над миром. На памяти моей на Керженце, на соборе, самосожженцы были отлучены и лишены церковного погребения и поминовения, аки «прельстители и прельщенные». Не гоже нам в угоду еретикам лапки-то вверх поднимать. Силой обрастать нам надобно. Вот Никита Акинфиевич правое дело делает. Осокины[7], к примеру, тоже. Посмотри, кто на заводах-то уральских в мастерах ходит. Наши. А купцы, заводчики кто? Опять наши. Почему на Ветке да на Иргизе в силу мы вошли? То-то! Вера наша капиталом прирастать должна. Обладать великими промыслами и торгами. Тогда и на местах чиновники посговорчивей будут, да и государь, видя такое положение дел, противу нас делать не будет.
— Так он, сатана, еретиков-то и поддерживает. Он их сторону принял.
— Он глава правительства, и, по слову апостола Павла, ему следует повиноваться. Государю, от вседержащая Божия десницы представленному, честь, покорение, благодарение и всеверное служение всеусердно воздавати. Такие мои тебе слова будут, Леонтий. Трудами своими восславляй веру нашу истинную, старообрядческую. Руки свои можно отдать для работы. Сопротивляться власти проку мало. Она сейчас, как никогда, сильна. Главное — душу надо сберечь, ибо вся сила нашей старой веры в ней. Хранить и преумножать надо веру истинную, елико возможно. Тогда и Антихриста одолеем, и настанет тогда царство Божие.
Леонтий поднялся.
— Благослови, отче!
Подошел к старцу, облобызал руки.
— Благословляю, Леонтий. Иди себе с Богом, ставь плотину, да не забывай разговора нашего. И сердце во гневе не содержи. Иди уже. Молиться буду.
Леонтий, поклонившись Прокопию, вышел из кельи. Старец последовал за ним. Выйдя на тропинку, Леонтий обернулся, положил поклоны, крестясь, и пошел прочь. Прокопий вслед окрестил его двоеперстно.
По лесной дороге двигался купеческий обоз. Трое саней без товара легко скользили по крепкому еще мартовскому снегу. Хорошо поторговавшие купцы, разгоряченные вином, весело напевали под нос, каждый свое. Неожиданно дорогу перекрыла сваленная сосна. Передние сани остановились. Седоки соскочили на дорогу, подошли к дереву и попытались сдвинуть его с места. В это время их окружили пять мужиков грозного вида, с ружьями наперевес. Вперед вышел Андрюха Журавлев. Купцы, со страхом глядя на него, сбились в кучку.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».